Психотерапия. Искусство постигать природу

Через аффект терапевт часто дает оценку протеканию терапевтического процесса, а также его результатам. Мы можем наблюдать, прояснять и интерпретировать и делать это чрезвычайно точно, и, возможно, пациент будет согласен. Однако если отсутствует аффективная реакция, мы обычно приходим к заключению, что пациент слушал в два уха, но не задействовал третье. Точно такой же тонкий процесс по отношению к аффекту происходит у терапевта. Пациент, чьей либидинозной и агрессивной природе мы дали раскрыться более полно, оказывает определенное воздействие на терапевта; терапевт, несмотря на все свое клиническое образование, которое по большей части носит концептуальный, формализованный характер, будет испытывать иные чувства к изменившемуся пациенту. Более того, по истечении нескольких лет терапевт забудет про свои ежедневные, еженедельные, ежемесячные и ежегодные психодинамические взаимодействия. Однако чувство к пациенту сохранится и будет иметь уникальный аффективный тон, характерный именно для этого пациента. Стоит только пациенту в состоянии регресса вернуться для консультации и оказать на терапевта свое особое эмоциональное воздействие, как воспоминания о прошлой терапии поднимутся на поверхность с поразительной скоростью.

Все это говорит о том, что коренные основы наших терапевтических взаимодействий по своей сути являются биологическими. Мы используем речь, понятия, фантазии, сновидения и множество терапевтических событий, которые можно наблюдать и описать. Однако физическое состояние человека преобладает в нашей работе, в ее процессе и результате. Аффект, который может удовлетворять нас напрямую или же за счет уменьшения напряжения, как в случае отреагирования, который несет и познавательную функцию, оповещая нас о состоянии нашей психики и жизни в целом, а также и уникальную социальную функцию, передавая состояние нашей души другим людям, – этот аффект постоянно присутствует во время всего хода лечения. Это чисто физическое по своей природе явление, пронизывающее всю нашу жизнь, так тесно связано с нашим прошлым и настолько сильно по своему влиянию, что мы можем контролировать его проявления лишь до какой-то степени. Сила природы наиболее видна в непосредственности выражения аффекта. Искусный терапевт должен реагировать на это со всем должным уважением к тому, что неизменно, и к тому, на что можно каким-то образом повлиять. Терапевт, обучаясь жить с пациентом и понимать его природу, предоставляет ту же возможность и пациенту. В равной степени верно и обратное утверждение.

Послесловие научного редактора

При подготовке этой книги мне в очередной раз пришлось столкнуться с рядом проблем, которые часто встречаются при переводе психоаналитической литературы. Речь идет прежде всего об (1) использовании в рамках одной работы понятий «Я», «Оно» и «Сверх-Я» наряду с «Ид», «Эго» и «Супер-Эго», (2) переводе термина «self» и (3) корректности перевода на русский язык псевдонимов пациентов Фрейда Wolfsmann и Rattenmann.

По поводу первого пункта. Понятия «Я», «Оно» и «Сверх-Я» появились при переводе с немецкого языка введенных Фрейдом терминов «Es» (это понятие было заимствовано им у Гроддека), «Ich» и «Über-Ich». Во всех ранних и корректных современных переводах работ Фрейда мы никогда не встретим латинизированных терминов «Ид», «Эго» и «Супер-Эго». Действительно, они принадлежат не ему, а его английским переводчикам (в первую очередь Чарльзу Стрейчи и Джоан Ривьер). Этот шаг вызвал немало споров, и до сих пор даже среди англоязычных аналитиков продолжаются дискуссии по поводу правомерности введенных ими понятий вместо терминов Фрейда (см., в частности, интересную статью Марка Солмса, ответственного редактора «Пересмотренного стандартного издания полного собрания психологических трудов Фрейда», которое должно появиться в скором времени [Solms M. Controversies in Freud translation, Psychoanal. Hist., 1998, l, H. l, 28–43]). Как известно, расхождение основывается на общих различиях научного языка в двух культурах, поскольку в немецком языке принято обозначать научные факты с помощью житейских понятий, тогда как в английском предпочтение отдается неологизмам. Кроме того, Стрейчи придерживался философской традиции перевода, в которой, например, «Эго» уже задолго до него вошло в обиход как перевод термина «Я», и по аналогии он ввел также термины «Ид» и «Супер-Эго». Эти понятия (уже после ранних изданий на русском языке сочинений Фрейда) утвердились – вслед за переводами работ англоязычных аналитиков и переводами с английского (?!) Фрейда – в нашей речи. Таким образом, хотя немецкоязычная традиция в этом смысле, несомненно, нам ближе, оба ряда понятий стали использоваться у нас, как, впрочем, в немецком, французском и испанском языках, в качестве синонимов: Я, Оно, Сверх-Я при переводах с немецкого и Ид, Эго, Супер-Эго – с английского.