ПСС. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая

— Дитятко мое милое, сгорело, погубили.

— Да я пойду, посмотрю, — сказал Пьер.

— Батюшка, отец, бог тебя послал, — завыла женщина, бросаясь ему в ноги.

— Что ходить, — проговорил муж. — Два раза ходили, нету, а теперь, небось, и к воротам не подойдешь.

— [1842] Где ваш дом? Я пойду.

— Отец! Благодетель, хоть сердце мое успокой. Аниска, поди, проводи.

Босая девка вышла из-за сундука и пошла вперед по улице. Выйдя на Поварскую, Пьер увидал вверху ее тучи черного дыма, языки пламени и суетившийся народ, преимущественно французских солдат.[1843] Солдаты стояли чинно, глядя на пожар. В середине улицы стоял французский начальник, окруженный подчиненными, и в группе французов, окружавших его, говорили что-то про пожар. Пьер, проходя мимо, слышал энергический, быстрый голос, говоривший что-то про pompe,[1844] про impossibilité,[1845] но Пьеру некогда было слушать. Он почти бежал рядом с девкой по улице. Пьеру страшно было то дело, за которое он взялся, но ему и в мысль не приходило, чтобы, взявшись за него, он его не исполнил.

— Где? где? — спрашивал он у девки, бежавшей сзади.

— Здеся, налево[1846] в переулок.

В переулке, на который указывала девка, горел большой дом, на дворе рядом с ним горела крыша флигеля, выходившего на улицу.

— Тута вон наш дом, вон крыша-то горит, — говорила девка. — Я боюсь, не пойду[1847], — прибавила девка, указывая на толпу французов, которая кишела около дома. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что-то, но, увидав[1848] перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли. Он, бледный и взволнованный тем, что ему предстояло, побежал к дому. У ворот было жарко, и изредка всё застилало дымом. Но Пьеру казалось, что его обязанность состоит в том, чтобы идти именно туда, где надо было сгореть или задохнуться. Он вошел во двор и, к удивлению своему, услыхал на дворе крики французских голосов.

— Attention, — кричал голос из окошка, — une, deux.[1849]

Трах, — затрещало что-то, и при расходившемся дыме Пьер[1850] увидал в окнах горевшего дома французов, выкинувших какую-то грузную вещь. Другие французские солдаты внизу с криком подхватили вещь. Пьер смотрел на них в недоумении. Бывшие наверху сбежали вниз и, подхватив вещи, набросанные под окнами, пошли в ворота.

— N’avez vous pas vu un enfant?[1851] — крикнул им Пьер.

— Tiens, qu’est ce qu’il chante celui-la?[1852] — крикнул один из французов.

— Un enfant.

— Un enfant? Allez voir au jardin, j’ai entendu piailler quelque chose. Allez lui montrer l’endroit, Ramballe. Peut-être que c’est son moutard au bonhomme. Faut être humain, voyez vous.[1853]

И французы потащили сундук и взвалили мешки на плечи.

— Par ici,[1854] — крикнул ему тот, который говорил, что il faut être humain,[1855] и забежал за дом в палисадник, примыкавший к флигелю.

— Dépêchez vous, sacre nom, commence á faire chaud comme dans un four. Le voilà, votre moutard. Ah, une petite. Au revoir, mon gros. Faut être humain. Nous sommes tous mortels,[1856] — и француз побежал к своим. Действительно, в саду под акацией сидела девочка лет 4-[x] и отчаянно закричала, как увидала людей. Девочка была в линялом розовом платьице, в грязных башмаках и грязная, золотушная и с злым, отвратительным лицом. Как только Пьер подошел к ней, девочка завизжала, как собачонка, и злобно вцепилась в него ногтями и зубами. Она хрипела и кусалась и, как только ее взял Пьер, обмочилась на его руках. Он[1857] было пустил ее, но сделал над собой усилие и, ухватив отбивавшуюся девчонку, побежал назад. Аниски уже не было. В дворе дома оставаться нельзя было, и французы[1858] трепали, тащили разные вещи в разные стороны прочь от пожара.[1859] Пьер направился было опять на Поварскую, но пройти уже нельзя было, горел дом и напротив. Французских начальников не видать было, и солдаты, прежде чинно стоявшие на улице, как[1860] мухи сновали по дворам и домам. Пьер с своей, не перестававшей отбиваться, девочкой пошел переулками с тем, чтобы обойти и вернуться назад к Спиридоньевке, но переулки путались и он ходил взад и вперед, не находя выхода. По крайней мере час времени Пьер плутал по переулкам, тщетно пытаясь успокоить девочку.

Везде, даже по переулкам, где не было пожара, происходил грабеж.[1861]

Везде сновали синие шинели, таская ноши, и в одной калитке Пьер видел, как француз бил женщину, не отдававшую ему узла. На перекрестке одного переулка, на пороге бывшей, теперь разграбленной, лавочки Пьера окликнул француз.

— Eh bien, elle pialle toujours, la mioche?[1862]

Пьер оглянулся. Ta самая компания французов, которая выкидывала вещи из дома, теперь сидела на ступенях лавочки и, видимо, на лаврах отдыхала и завтракала. Перед ними стояли узлы бакалеи, и тот, который окликнул его, грыз грецкие орехи.