Читаем ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 полностью

ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890

Лев Николаевич Толстой

Когда я его вижу с тобой, мне кажется, что он только что сделал или вот сделает предложение.

Бетси.

Да уж, вероятно, придется пройти через это. И так неприятно!

Княжна.

Бедный Коко! Он так влюблен.

Бетси.

Cessez, les gens.[28]

(Княжна садится на диванчик, разговаривая шопотом. Григорий надевает ей ботики.)

Княжна.

Так до вечера.

Бетси.

Постараюсь.

Так скажите папа, что я ничему не верю, но приеду посмотреть его нового медиума. Чтоб он дал знать. Прощайте, ma toute belle.[29] (Целует и уходит с княжной.)

(Бетси уходит наверх.)

ЯВЛЕНИЕ 3-е

Два Лакея, Федор Иваныч и Григорий.

Не люблю старух обувать: не перегнется никак, от живота не видит, тычет мимо всё; то ли дело молоденькую — приятно и ножку в руки взять.

2-й .

Тоже разбирает!

1-й .

Нашему брату этого разбирать не полагается.

Григорий.

Отчего ж не разбирать, разве мы не люди? Это они думают, что мы не понимаем; как сейчас разговорились, взглянули на меня, сейчас: ле жан.

2-й .

А это что ж?

Григорий.

А это значит по-русски: не говори, поймут. За обедом то же; а я понимаю. Вы говорите: разница, — никакой нет.

1-й .

Разница большая, кто понимает.

Григорий.

Разницы нет никакой. Нынче я лакей, а завтра, может, и не хуже их жить буду. И за лакеев замуж выходят, разве не бывало? Пойти покурить. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 4-е

Те же, без Григорья.

2-й .

А смелый этот у вас молодой человек.

Федор Иваныч.

Пустой малый, неспособен к службе; в конторщиках был, набаловался. Я и не советовал брать, да барыне понравился — виден для выезда.

1-й .

Я бы его к нашему графу, он бы его поставил в точку. Ох! не любит этаких вертунов. Лакей, так будь лакей, звание свое оправдай; а эта гордость не пристала.

ЯВЛЕНИЕ 5-е

, сверху сбегаети достает папироску. Навстречу ему входитв pince-nez.

(в задумчивости).

Да, да. Мое второе то же, что «ка». Кар-тож-ка. Мое всё… Да, да… А, Кокоша-Картоша! Откуда?

Коко Клинген.

От Щербаковых. Ты вечно глупости…

Петрищев.

Нет, ты слушай, шарада: мое первое то же, что «кин», мое второе то же, что «ка», а мое всё далеко гоняет телят.

Коко Клинген.

Не знаю, не знаю. И некогда.

Петрищев.

А куда тебе еще?

Коко Клинген.

Как куда? К Ивиным, спевка, надо быть. Потом к Шубиным, потом на репетицию. Ведь и ты должен быть?

Петрищев.

Как же, непременно. И на репетиции и на морковетиции Ведь то я был дикий, а теперь я и дикий и генерал.

Коко Клинген.

Ну, а сеанс вчерашний что?

Петрищев.

Умора! Мужик был; но главное дело — всё в темноте. Вово младенцем пищал. Профессор объяснял, а Марья Васильевна разъясняла. Потеха! Жаль, что ты не был.

Коко Клинген.

Боюсь, mon cher;[30] ты как-то это умеешь шутками отделываться, а мне всё кажется, что чуть скажу словечко, сейчас повернут так, что я сделал предложение. Et ça ne m’arrange pas du tout, du tout. Mais du tout, du tout![31]

Петрищев.

А ты делай предложение с сказуемым, вот ничего и не будет. Так заходи к Вово, вместе поедем на редькотицию.

Коко Клинген.

Не понимаю, как ты можешь водиться с таким дураком. Уж так глуп, вот уж истинно шалопай!

Петрищев.

А я его люблю. Люблю Вово, но «странною любовью», «к нему не зарастет народная тропа»…. (Уходит в комнату Василъя Леонидыча.)