ПСС. Том 35. Произведения, 1902-1904

Петраков лежал навзничь с взрезанным животом, и белое лицо было обращено к небу, и он, как рыба всхлипывая, умирал. А старушка его на тихом Доне в это время сватала ему невесту, красневшую при имени Степана Петракова, и²⁹¹ загадывала, как она женит его осенью.

— Батюшки, отцы родные, как, что наделали. Как, — вскрикнул, схватившись за голову, начальник крепости, когда узнал о побеге Хаджи-Мурата. — Голову сняли. Упустили, разбойники. Застрелю, сам своими руками. Как! — кричал он, слушая донесение Мишкина.

Тревога дана была везде. И не только все бывшие в наличности казаки и пехота посланы наперерез беглецам, но и все со всех мирных аулов милиционеры. Тысяча рублей награды кто привезет живого или мертвого Хаджи-Мурата. И через два часа после того, как Хаджи-Мурат с товарищами подскакал к лесу, больше двухсот человек конных, кроме двух рот пеших, бежали и скакали во все стороны отыскивать и ловить бежавших.

Подскакав к лесу, Хаджи-Мурат сдержал своего далеко опередившего других коня и подождал товарищей. Дорога по лесу²⁹² — частому, непролазному, заросшему колючкой, так что без дороги нельзя было и думать ехать, — шла вправо и по направлению не куда нужно было,²⁹³ а в такие места, где могут и должны по тревоге встретить и остановить. Остановившись и перевязав раненому Садо рану на плече, поехали всё-таки вперед. Но ехать²⁹⁴, кроме как по дороге, нельзя было. Проехали с версту,²⁹⁵ ожидая дороги влево. Влево не было поворота, но выехали в кукурузное поле. Проехали полем и опять въехали в лес. В лесу наехали на ручей. У ручья слезли, попоили лошадей, стреножили, оправили заряды, поели, расстелили бурки и четверо легли, один стоял и слушал. Ночь была темная, шакалы мешали слушать.²⁹⁶ Но к утру, только стало розоветь на горах, послышались шаги и говор. Хаджи-Мурат²⁹⁷ вскочил, послушал и пошел к лошадям. Подтянули подпруги, сели и поехали дальше. Дорога шла туда, куда нужно было.²⁹⁸ Направо был обрыв, налево горы. Софедин и Мулла-Казинет говорили, что она выведет к...²⁹⁹ Только бы миновать мирный аул. Сзади ничего уже слышно не было. Дорога взошла на высокую площадь, поросшую лесом. Аул должен был быть вправо, влево шла дорожка. Они поехали по ней. И не проехали ста сажен, как попался старик с кукурузой. Стали спрашивать, где они? Где аул мирно̀й? Из слов старика вышло, что они заблудились и ехали обратно к Нухе. Аул тот, которого они боялись, был позади.³⁰⁰

— Смотри, не сказывай, кого видел, — сказал старику Хаджи-Мурат.

— Скажет, — сказал Софедин. — Кончить (убить) надо.

— Не надо... Возьмем с собой.

Старика, дрожащего, но готового к смерти, посадили на седло и поехали вперед. Не проехали версты, как на крутом повороте на расстоянии 50-ти³⁰¹ шагов столкнулись с³⁰² мирны̀ми.

— Он! — крикнул передовой, — за мной, — и тронулся на беглецов.

— Стой, — крикнул Хаджи-Мурат и, выхватив из чехла винтовку,³⁰³ наставил на подъезжавших. То же сделали и его товарищи.³⁰⁴

— Ана сени алесин. Собаки! — крикнул Хаджи-Мурат, ругаясь. — Убью, собаки! Назад!

Мирные столпились и остановились.³⁰⁵ Тогда Хаджи-Мурат быстро поворотил лошадь и³⁰⁶ пустился назад. Отскакав шагов триста и проскакав лощинку и выскакав на другой бок ее, Хаджи-Мурат соскочил с лошади.³⁰⁷

— Не дамся живой собакам, — сказал он,³⁰⁸ оправляя винтовку и взводя курок. Товарищи его подскакивали, а за ними видны были мирны̀е и слышны их гики. Белый конь Хаджи-Мурата заржал, увидав своих, и сунулся вперед.

— Слезай! — крикнул Хаджи-Мурат. — Алтар (лошадей) куди. (Режь лошадей). — И, вынув кинжал, Хаджи-Мурат полосонул³⁰⁹ по шее лошади. Кровь хлынула. Она зашаталась,³¹⁰ и он повалил ее³¹¹ к себе спиной. Она билась ногами. Товарищи его делали то же самое. А он между тем поставив³¹² винтовку на подсошки, целил в подъезжающих мирны̀х.³¹³ Впереди ехал в черной папахе³¹⁴ офицер милиции. Винтовка щелкнула, дымок показался на полке, и офицер повернулся на лошади и зашатался.

— Ана сени алесин, — визжал рыжий Софедин, целясь в другого. Выстрелил и он, и другой упал. Мирны̀е остановились и стали спешиваться. И скоро по деревьям около Хаджи-Мурата и по³¹⁵ телам лошадей стали шлепать пули и визжать, пролетая мимо. Хаджи-Мурат, лежа за лошадью, заряжал и бил с подсошек только тогда, когда он был уверен, что не промахнется. И как только кто из мирны̀х высовывался из за дерева, он падал и хватался за грудь или живот. Три товарища Хаджи-Мурата, кроме Софедина, стреляли редко и не целились и их не ранили, но Хаджи-Мурат и Софедин не пускали ни одного заряда даром и через лошадь целились старательно. И потому и представляли цель и по ним били. В первого попали³¹⁶ Софедина в ухо. Он завязал себя платком и продолжал стрелять. Потом³¹⁷ пуля³¹⁸ попала Хаджи-Мурату в руку ниже плеча. Хаджи-Мурат выхватил из кармана вату и поспешно заткнул себе дыру и продолжал целить и стрелять. Когда мирные увидали, что Хаджи-Мурат ранен, они³¹⁹ радостно завизжали и один из них закричал Хаджи-Мурату, чтобы он сдавался. Всё равно ему не уйти от них.