ПСС. Том 35. Произведения, 1902-1904

Я подходил уже по тенистой стороне улички¹¹⁴² к¹¹⁴³ домику с палисадничком, в котором жила милая Марья Дмитриевна, когда услыхал перед собой¹¹⁴⁴ мягкий топот лошадиных копыт по пыльной дороге и в конце улицы показалась партия всадников¹¹⁴⁵ в горской одежде человек в пятнадцать.

В то время немирные партии горцев врывались в русские укрепления, грабили и убивали и опасность была везде.¹¹⁴⁶ И потому первое чувство, испытанное мною при виде этих людей, был страх и готовность борьбы. Но всадники ехали тихо и, очевидно, составляли конвой каких то двух людей, ехавших впереди. Один из¹¹⁴⁷ этих двух людей был очевидно офицер из горцев,¹¹⁴⁸ лошадь под ним была крупная, золотистая, карабахская. Сам он был сухой, черный, горбоносый человек средних лет, одетый в синюю черкеску с изобилием серебра на одежде и на оружии. Это был тип, очень обыкновенный на Кавказе и скорее неприятный: ни русский, ни горец, а что-то среднее. Но зато другой, ехавший с ним рядом на белой, небольшой и не сытой, но превосходной по ладам, с арабской головой лошади, прòезд которой он, очевидно, сдерживал, был¹¹⁴⁹ очень определенный, красивый и цельный тип настоящего горца. Он был одет в белую черкеску¹¹⁵⁰ без всяких украшений, только спереди на ремне был большой золотом отделанный кинжал и так же отделанный пистолет за спиной¹¹⁵¹ и шашка. Папаха его была обмотана какой то белой тканью. Он сидел очень прямо и неподвижно высоко на седле, с очень согнутыми ногами на коротких стременах,¹¹⁵² и смотрел только перед собой. Маленькая черноватая бородка и усы, не закрывавшие¹¹⁵³ строго сложенные губы,¹¹⁵⁴ небольшой сухой нос, почти сходящиеся на лбу брови и¹¹⁵⁵ выпуклые,¹¹⁵⁶ спокойные черные глаза. Он был¹¹⁵⁷ сух и широкоплеч, и ему можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти лет.

Конные встретились¹¹⁵⁸ со мною, когда я не дошел немного¹¹⁵⁹ дом воинского начальника.

— А где воинский начальник дом? — спросил меня офицер из горцев по русски с армянским акцентом.

Я указал ему.

Они остановились.

— Поды, скажи — Хаджи-Мурат приехал, — сказал¹¹⁶⁰ мне горский офицер.

¹¹⁶¹«Так вот он какой, знаменитый Хаджи-Мурат», подумал я и взглянул на человека в чалме на белой лошади. Хаджи-Мурат,¹¹⁶² не поворачивая головы, покосился на меня своими прекрасными глазами, потом¹¹⁶³ обратился назад к ехавшему за ним¹¹⁶⁴ рыжему с красным лицом чеченцу в оборванной черкеске и заломленной назад курпеем к голове папахе.

Чеченец подъехал¹¹⁶⁵ и заговорил с ним не на татарском языке, который я понимал немного, а по чеченски, с теми странно гортанными свойственными этому языку звуками.¹¹⁶⁶

Хотя это было и не мое дело, я пошел в дом воинского начальника с заднего крыльца¹¹⁶⁷ через кухню.

— А! —¹¹⁶⁸ Марья Дмитриевна назвала меня. — Что вам? — спросила она, разрезая на кусочки такое же белое, как и ее¹¹⁶⁹ руки с засученными выше локтя рукавами, белое тесто.¹¹⁷⁰

— Хаджи-Мурат приехал, спрашивает Ивана Матвеевича.

— Да что вы, с ума сошли?

— Стоит у крыльца.

— Иван Матвеевич в канцелярии. Подите, что ли, кликните. Да не может быть? Да зачем же он сюда? — всё спрашивала Марья Дмитриевна.¹¹⁷¹

— Да кто ж его знает.

— Ну, так идите, зовите Ивана Матвеевича. — сказала Марья Дмитриевна, спустив рукава и ощупывая шпильки в своей густой косе и самую косу; и вместе со мною она вышла на крыльцо своей молодецкой походкой¹¹⁷² и подошла к офицеру и заговорила с ним, всё взглядывая на Хаджи-Мурата.

II

Канцелярия воинского начальника была недалеко, и я застал Ивана Матвеевича, как всегда, курящего и сердито распекающего писаря. Когда я рассказал ему,¹¹⁷³ что прибыл Хаджи-Мурат, он не удивился или сделал вид, что не удивился, а только поморщился и крякнул.¹¹⁷⁴ Выругав еще раз писаря, он надел шашку и, не переставая курить и ворчать на начальство, пошел к своему дому.

Я пошел вместе с ним, желая еще посмотреть на Хаджи-Мурата, но Хаджи-Мурата на улице уже не было. У крыльца стояли только, спешившись, конвойные — восемь казаков и четыре горца, и держали в поводу лошадей: горского офицера и белого кабардинца Хаджи-Мурата. Очевидно, Марья Дмитриевна взяла их в дом. Это не понравилось Ивану Матвеевичу, и он тут же распорядился очистить для приезжих квартиру у отставного каптенармуса Лебедева и вошел в дом.

¹¹⁷⁵С тех пор я во всё время пребывания в нашей местности Хаджи-Мурата не видал¹¹⁷⁶ его. Кроме того, что я боялся быть лишним, придя в это время к Ивану Михайловичу, меня еще за эти дни опять оттрепала сильнейшая лихорадка.

К¹¹⁷⁷ Хаджи-Мурату, как рассказывали, выходили лазутчики из гор, и он с ними о чем то переговаривался, но, как кажется, неуспешно, и он решил опять ехать в Тифлис к Воронцову.