398
Человѣкъ сотворенъ для уединенія — уединенія не въ фактическомъ отношеніи; но въ моральномъ. — Есть нѣкоторые чувства, которыя повѣрять никому не надо. Будь они прекрасныя, возвышенныя чувства, теряешь во мнѣніи того человѣка, которому ихъ повѣряешь, или даже дашь возможность о нихъ догадываться. — Повѣряя ихъ, человѣкъ399 несознаетъ ихъ вполнѣ, а только выражаетъ свои стремленія. — Неизвѣстность привлекаетъ болѣе всего. — Мы живемъ теперь съ братомъ между такими людьми, съ которыми намъ нельзя не сознать взаимное превосходство надъ другими; но мы мало говоримъ между собой, какъ будто боимся, сказавъ400 одно, дать догадаться о томъ, что мы хотимъ отъ всѣхъ скрывать. Мы слишкомъ хорошо знаемъ другъ друга. — Меня поразили 3 вѣщи: 1) разговоры офицеровъ о храбрости. Какъ заговорятъ о комъ нибудь. Храбръ онъ? Да, такъ. Всѣ храбры. Такого рода понятія о храбрости можно объяснить вотъ какъ: — Храбрость есть401 такое состояніе души, при которомъ силы душевныя дѣйствуютъ одинаково, ‹при какихъ бы то ни было обстоятельствахъ. Или напряженіе дѣятельности, лишающее сознанія опасностей. Или есть два рода храбрости: моральная и физическая. Моральная храбрость, которая происходить отъ сознанія долга, и вообще отъ моральныхъ влеченій, а не402 отъ сознанія опасности. Физическая та, которая происходитъ отъ физической необходимости,403 не лишая сознанія опасности, и та, которая лишаетъ этаго сознанія. Примѣры: 1-ой Человѣкъ, добровольно жертвующій собой для спасенія отечества или лица. 2) Офицеръ, служащій для выгодъ. 3) Въ турецкой кампаніи бросились въ руки непріятеля, чтобы только напиться, Р[усскіе] солдаты. — Здѣсь только примѣръ съ нашей стороны храбрости физической и потому всѣ.›40413 Іюня
. Я продолжаю405 лѣниться, хотя собою доволенъ, исключая сладострастія. — Нѣсколько разъ когда при мнѣ офицеры говорили о картахъ, мнѣ хотѣлось показать имъ, что я люблю играть. Но удерживаюсь. Надѣюсь, что даже ежели меня пригласятъ, то я откажусь. —3
406Іюля. Вотъ что писалъ я 13-го Іюня, и все это время потерялъ оттого, что въ тотъ же день завлекся и проигралъ своихъ 200, николиньк[иныхъ] 150 и въ долгъ 500, итого 850. — Теперь удерживаюсь и живу сознательно. Ѣздилъ въ Червленную, напился, спалъ съ женщиной; все это очень дурно и сильно меня мучаетъ. Еще ни разу не проводилъ я больше 2 мѣсяцовъ хорошо — такъ, чтобы я былъ доволенъ собою. Вчера тоже407 хотелъ.408 Хорошо, что она не дала. Мерзость! но пишу это себѣ въ наказаніе. — Былъ въ набѣгѣ. — Тоже дѣйствовалъ нехорошо: безсознательно и трусилъ Барятинскаго. Впрочемъ, я такъ слабъ, такъ пороченъ, такъ мало сдѣлалъ путнаго, что я долженъ поддаваться вліянію всякаго Б[арятинскаго]... Завтра буду писать романъ, переводить и скажу Кнор[ингу] подожд[ать] и постараюсь доста[ть] денегъ. — Въ середу поѣду въ Грозное. —У Тришатнаго недостаточно смѣлости. Не прогналъ мѣшающихъ. — Конфузился Кампіони. — Смотрѣлся въ зеркало. — Безпокоился пріемомъ доктора и Кази-Гирея. — Сейчасъ лежалъ я за лагеремъ. Чудная ночь! Луна только что выбиралась изъ за бугра и освѣщала двѣ маленькія, тонкія, низк[ія] тучки; за мной свистѣлъ409
свою заунывную, непрерывную пѣснь сверчокъ; въ дали слышна лягушка, и около аула то раздается крикъ татаръ, то лай собаки; и опять все затихнетъ, и опять слышенъ одинъ только свистъ сверчка и катится легенькая, прозрачная тучка мимо дальнихъ и ближнихъ звѣздъ. —Я думалъ: пойду, опишу я, что вижу. Но какъ написать это. Надо пойдти, сѣсть за410
закапанный чернилами столъ, взять сѣрую бумагу, чернила; пачкать пальцы411 и чертить по бумагѣ буквы. Буквы составятъ слова, слова412 — фразы; но развѣ можно передать413 чувство. Нельзя-ли какъ нибудь перелить въ другаго свой414 взглядъ при видѣ природы? Описаніе недостаточно. Зачѣмъ такъ тѣсно связана поэзія съ прозой, счастіе съ несчастіемъ? Какъ надо жить? Стараться ли соединить вдругъ поэзію съ прозой, или насладиться одною и потомъ пуститься жить на произволъ другой? —Въ Мечтѣ есть сторона, которая лучше дѣйствительности; въ дѣйствительности есть сторона, которая лучше мечты. Полное счастіе было бы соединеніе того и другаго.