Читаем ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг. полностью

3) Я видѣлъ сонъ, кот[орый] уяснилъ многое, именно то, что сонъ соединяетъ въ одно то, что въ дѣйствительности разбивается по времени, пространству, причинности. Вижу, что я съ Гротомъ (онъ умеръ и живъ) говорю о Спенсерѣ и хочу сказать то, что знаю, но забылъ и вспоминаю. Я говорю потомъ съ Маевскимъ, онъ молодъ, а я знаю, что онъ умеръ старикомъ.

Онъ разсказываетъ о своемъ способѣ рѣшенія уравненій высшихъ степеней, когда три величины извѣстны. Я говорю, что это всегда рѣшается, но онъ говорить, что х не просто х, а иксъ иксовъ. Это говорить кто-то другой, к[оторый] и Кузминскій, и Николинька, и еще кто-то, кот[орый] тутъ же былъ и не былъ. Маевскій разсказываетъ что-то, но я занятъ своими мыслями и не слушаю, слышу только конецъ тотъ, что меня выпустили отъ куда-то и что за мной могутъ придти, и я боюсь. Играетъ ли онъ въ шахматы? я спрашиваю. Нѣтъ, а мы играемъ. И Никол[инька] — онъ же Сережа, и онъ же Водовозовъ. Оказывается, что тотъ, другой, б[ылъ] Водовозовъ. Маев[скій] говорить, что я блѣденъ. Я чувствую, ч[то] это не можетъ быть иначе, п[отому] ч[то] то, что я сдѣлалъ, б[ыло] очень дурное дѣло. Я его сдѣлалъ и теперь дѣлаю и прошу его не говорить этого женѣ, к[оторая] сейчасъ придетъ сюда и откроетъ мое преступленіе. Преступленіе въ томъ, что я не могъ остановить что-то ужасное. Мы выходимъ въ переднюю, тамъ маленькій солдатъ.

— Что ты?

86 Къ вашему сіятельству покойника.

Смотрю, въ углу передней большая куча веретей прикрываетъ, очевидно, тѣло.

Оказывается, что я сдѣлалъ что-то дурное, и не я, a многіе, и мы ушли. Я думалъ, что я уйду. Но вотъ привезли, и я просыпаюсь.

Нѣтъ личности, нѣтъ времени, нѣтъ пространства, нѣтъ причин[ности].

4) Въ пробужденіи все, что кажется послѣдовательнымъ, складывается въ одинъ моментъ. Тоже и въ жизни: послѣдовательность времени и причинности мы дѣлаемъ — ея нѣтъ.

Мнѣ становится страшно, что я заглядываю туда, куда не слѣдуетъ заглядывать.

5) Какъ только есть Богъ, такъ всѣ люди въ одинаковой зависимости отъ Него. Признаніе Бога есть признаніе братства и потому любви. Богъ не есть любовь, но изъ понятія Бога неизбѣжно вытекаетъ любовь.

Пропустилъ день, нынче 12 Мар. 1904. Я. П.

Здоровье хорошо. Все поправляю «о войнѣ» и недоволенъ. Ходилъ пѣшкомъ. Вчера б[ылъ] Аренскій, нынче Ольга пріѣзжала совѣтоваться. Жалко. И не знаю, что совѣтовать. Читалъ о Николаѣ I.

13 Марта 1904. Я. П.

Здоровъ. Ѣздилъ верхомъ. Чудная погода. Дополнялъ «О Войнѣ». Получше. Записать что-то было, забылъ.

14 Марта 1904. Я. П.

Здоровъ. Пріѣхали Буланже и Варенька. Поправлялъ О Войнѣ и немного Божеск[ое] и Чел[овѣческое]. Ходилъ гулять. Надо записать:

1)87 Высшее сознаніе Божества предписываетъ88 второму сознанію души, сознаніе души — сознанію тѣла (самовнушеніе). Это надо подробнѣе пзложить.

[15 Марта 1904] 14 Марта891904. Я. П.

Здоровье хорошо. По вечерамъ большая вялость. Не работается. Ѣздилъ верхомъ. Мы одни: Саша и Ю[лія] И[вановна]. Письмо отъ Тани. Писалъ «О войнѣ». Все не кончилъ. Лучше. Кое что надо записать, но нынче поздно. Думается хорошо.

День пропустилъ. Нынче 15.

16 Марта 1904. Я. П. Е. б. ж.

[16 Марта 1904. Я. П]

Очень нездоровится. Сердце слабо. Перебои и боль. Гулялъ. Холодно. Писалъ О войнѣ. Почти кончилъ. Читалъ Maine de Віrаn. Очень интересно мнѣ.

17 М. Я. П. Е. б. ж. 1904.

[17 Марта 1904. Я. П.]

Все пишу О войнѣ. Кажется, кончилъ. Здоровье лучше, но не совсѣмъ.90 Тяжесть въ груди. Написалъ письма всѣ. Ѣздилъ верхомъ. Есть что записать, но до другого раза.

18 М. Я. П. 1904. Е. б. ж.

Пишу 19-го.

Вчера не записалъ. Ходилъ пѣшкомъ. Лишнее съѣлъ. И нездоровилось.

Думаю, что кончилъ О Войнѣ — далъ переписывать. Нынче думалъ о томъ, что:

91 1) Нравственность нельзя предписывать. Нравственная, добрая жизнь вытекаетъ изъ религіознаго, метафизическаго пониманія жизни. Какъ всегда: ни одна цѣль не достигается прямымъ стремленіемъ къ ней, а всегда попутно при стремленіи къ высшей цѣли. Такъ92 въ этомъ случаѣ: Сознаніе своей participation93 съ Божествомъ неизбѣжно ведетъ къ нравственной жизни; къ поступкамъ нравственнымъ и къ воздержанію отъ безнравственныхъ. —

94 Читалъ Maine de Biran и Николая I. Ясно стало, что весь интересъ Ник[олая] I въ томъ, чтобы показать подлость тѣхъ, к[оторые] отстали отъ товарищей для успѣха: Ростовцевъ, Шиповъ, Блудовъ. Cette canaille, ces malfaiteurs.95

20 Март. 1904. Я. П.

Не совсѣмъ здоровъ. Вчера написалъ 2-ю часть «Бож[ескаго] и Чел[овѣческаго]» недурно. Нынче поправлялъ и прибавлялъ «О войнѣ». Тоже лучше. Вчера ѣздилъ верхомъ, нынче ходилъ пѣшкомъ и очень усталъ. Читалъ письма и M[aine] d[e] В[іrаn].

21 Марта 1904. Я. П.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное
Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Темные силы
Темные силы

Писатель-народник Павел Владимирович Засодимский родился в небогатой дворянской семье. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с жизнью деревенской и городской бедноты, Засодимский проникся горячей любовью к тем — по его выражению — «угрюмым людям, живущим впрохолодь и впроголодь, для которых жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги». В повести «Темные силы» Засодимский изображает серые будни провинциального мастерового люда, задавленного жестокой эксплуатацией и повседневной нуждой. В другой повести — «Грешница» — нарисован образ крестьянской девушки, трагически погибающей в столице среди отверженного населения «петербургских углов» — нищих, проституток, бродяг, мастеровых. Простые люди и их страдания — таково содержание рассказов и повестей Засодимского. Определяя свое отношение к действительности, он писал: «Все человечество разделилось для меня на две неравные группы: с одной стороны — мильоны голодных, оборванных, несчастных бедняков, с другой — незначительная, но блестящая кучка богатых, самодовольных, счастливых… Все мои симпатии я отдал первым, все враждебные чувства вторым». Этими гуманными принципами проникнуто все творчество писателя.

Елена Валентиновна Топильская , Михаил Николаевич Волконский , Павел Владимирович Засодимский , Хайдарали Мирзоевич Усманов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Попаданцы