Читаем ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг. полностью

11)900 Есть событія въ моей жизни, к[оторыя] я совершенно забылъ, такъ забылъ, что невозможно ихъ вспомнить. Что это значитъ? Въ раскрытiи міра во времени есть промежутки. Я замѣчаю большіе. Но и самые малые — промежутки. Раскрывается же міръ безъ промежутковъ, безъ времени. Онъ есть. — (Совсѣмъ неясно.)

12) Поэзія церковности. Церковность разрушается, когда поэзія секюларизируется, становится мірскою. Отнять поэзію церковности, не замѣнивъ ее, жестоко.

13) Миръ — высшее матерьяльное благо общества людей, какъ высшее матерьяльное благо личности — здоровье. Такъ всегда901 полагали люди. И миръ возможенъ только для земледѣльцевъ. Только земледѣльцы кормятся прямымъ трудомъ. Горожане неизбѣжно кормятся другъ другомъ. Среди нихъ возникло государство и возмож[но] и нужно. Земледѣльца[мъ] оно излишне и губительно.

14) Жизнь всѣхъ народовъ вездѣ одна и таже. Болѣе жестокіе, безчеловѣчные, гулящіе люди кормятся насиліемъ, войною, болѣе мягкіе, кроткіе, трудолюбивые — предпочитаютъ терпѣть.902 Исторія есть исторія этихъ903 насилій и борьбы съ ними.

15) Отчего это я испытываю совершенно новое, странное смѣшанное чувство благоденствія, когда, потушивъ свѣчу, лежу въ постели? Ничто не болитъ, тепло, тихо, спокой[но]. Мнѣ радостно, хорошо, и904 страшно, что я люблю жизнь и не перенесу безъ противленія смерть. Отчего это?

16) Хотѣлось бы написать разсказъ о томъ, какъ политическiй дѣятель, послѣ 20, 30 лѣтъ труда въ одномъ направленіи, достигнувъ своей цѣли, вдругъ хватился, что у него есть душа, к[оторой] надо бы служить и к[оторую] онъ оставилъ въ небреженіи, и она ссохлась, загрубѣла и не отзывается и не даетъ и не воспринимаетъ радостей. — (Онъ заболѣ[лъ] или въ тюрьмѣ.)

17) Въ книгахъ съ важностью пишутъ, что тамъ, гдѣ есть права, тамъ есть и обязанности. Какой это905 смѣлый вздоръ — ложь. У человѣка есть только обязанности. У ЧЕЛОВѢКА ЕСТЬ ТОЛЬКО ОБЯЗАННОСТИ.

18) Говорятъ и спорятъ о системѣ Г[енри] Дж[орджа]. Дорога не система (хотя я нетолько не знаю, но не могу себѣ представить лучшей), но дорого то, что эта система устанавливаете общее и равное для всѣхъ людей отношеніе къ землѣ. Пускай найдутъ лучшее.


Страница из Дневника Толстого за 1906 год.

Размер подлинника


17 Апрѣля 1906. Я. П.

Долженъ повторить совершенно тоже, что писалъ 2 Апр[ѣля]. Также дурно физич[ески] себя чувствовалъ и также не дурно духовно, хотя по времени много прошло безъ жизни. Все вожусь съ «Двѣ Дороги». Плохо подвигаюсь. Но важность предмета все больше и больше выясняется и привлекаетъ къ себѣ вниманіе. Поправлялъ нѣсколько недѣль Кр[уга] Чт[енія]. Написалъ нѣсколько писемъ. Нынче получилъ отъ Трегубова о преслѣдованіи за отказъ отъ военной [службы], и надо послать и написать отъ себя. Записать много надо и, кажется, не ничтожное:

1) Возвеличиваемымъ людямъ — царямъ, героямъ, нельзя совершать обыкновенныя человѣч[ескія] отправленія, нельзя рѣзвиться. Выходитъ страшный, отвратит[ельный] контра[стъ]. Елис[авета] къ Троицѣ, Екат[ерина]....

2) Западн[ые] народы бросили земледѣліе и всѣ хотятъ властвовать.906 Надъ собой нельзя, вотъ они и ищутъ колоній и рынковъ.

3) Только при земледѣльческ[омъ] трудѣ всѣхъ можетъ быть разумная, нравственная жизнь. Земледѣліе указываетъ, что самое, что менѣ[е] нужное. Оно руковод[итъ] разумной жизнью. Надо коснуться земли.

4) Умиленіе и восторгъ, к[оторые] мы испытываемъ отъ созерцанія природы, это — воспоминаніе о томъ времени, когда мы были животными, деревьям[и], цвѣтами, землей. Точнѣе: это — сознаніе единства со всѣмъ, скрываемое отъ насъ временемъ.907

[25 апреля 1906. Я. П.]

Не дописалъ. Нездоровье очень долго продолжалось. Но не жалуюсь на нездоровье. Ходъ мыслей, разцвѣтъ сознанія продолжался. Не было достаточно силы вниманія, чтобы писать. (Да и незачѣ[мъ], довольно написано), но урывками приходили мысли, какъ кажется, болѣе важныя или, по крайней мѣрѣ, выкупающія съ излишкомъ остановку постоянной работы. Такъ что нездоровье для духовной жизни не вредно. Я начинаю пріучаться не тяготиться нездоровьемъ, но не дошелъ еще — что нужно — до того, чтобы радоваться ему, какъ радуешься вообще жизни.

Нынче, 25 Апр. 1906. Я. П. мнѣ физически лучше, и какъ разъ я давно, за все время нездоровья, не б[ылъ] въ такомъ духовно слабомъ состояніи. Читаю газету о пріемѣ Горьк[аго] въ Америкѣ, и ловлю себя на досадѣ. Читаю разсужденія и критику моихъ писаній Великан[ова], и мнѣ непріятно. Затѣмъ присланную печатную статью о томъ, что чуть ли не я выписываю въ Я[сную] П[оляну] казаковъ, и мнѣ больно. Хорошо еще, что я чувствую, что это слабость, несвойственная мнѣ. За это время поправилъ — плохо За что? и продержалъ плохо же коректуру Круга Чт[енія]. Правда ли то, что во время нездоровья мысли были таковы, что выкупаютъ отсутствіе работы, покажетъ то, что надо записать:

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное
Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Темные силы
Темные силы

Писатель-народник Павел Владимирович Засодимский родился в небогатой дворянской семье. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с жизнью деревенской и городской бедноты, Засодимский проникся горячей любовью к тем — по его выражению — «угрюмым людям, живущим впрохолодь и впроголодь, для которых жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги». В повести «Темные силы» Засодимский изображает серые будни провинциального мастерового люда, задавленного жестокой эксплуатацией и повседневной нуждой. В другой повести — «Грешница» — нарисован образ крестьянской девушки, трагически погибающей в столице среди отверженного населения «петербургских углов» — нищих, проституток, бродяг, мастеровых. Простые люди и их страдания — таково содержание рассказов и повестей Засодимского. Определяя свое отношение к действительности, он писал: «Все человечество разделилось для меня на две неравные группы: с одной стороны — мильоны голодных, оборванных, несчастных бедняков, с другой — незначительная, но блестящая кучка богатых, самодовольных, счастливых… Все мои симпатии я отдал первым, все враждебные чувства вторым». Этими гуманными принципами проникнуто все творчество писателя.

Елена Валентиновна Топильская , Михаил Николаевич Волконский , Павел Владимирович Засодимский , Хайдарали Мирзоевич Усманов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Попаданцы