Пташка

Увидев Гнеду, Бьярки выпрямился, и, по мере того как девушка приближалась, насмешливая ухмылка медленно растекалась по его лицу. Юноша тщательно оглядел ее наряд и, добравшись до лаптей, закусил нижнюю губу, борясь со смехом. Подхватив с земли узелок, Бьярки без слов вышел со двора, а Гнеде не оставалось ничего, как последовать за ним почти бегом, потому что он, конечно, не соизволил подстроиться под ее шаг. Девушка лишь надеялась, что до дома, где проводились беседы, рукой подать, потому что Бьярки редко покидал пределы усадьбы кроме как верхом.

И верно, идти оказалось совсем недалеко, до соседнего имения. Был уже вечер, с реки тянуло сыростью, и Гнеда, зябко поведя плечами, пожалела, что не взяла теплого платка.

В усадьбе их встретили как дорогих гостей и отвели к отдельно стоящей избе, окошки которой уютно теплились в осенних сумерках.

Неожиданный взрыв хохота донесся до спутников даже через закрытую дверь, и Бьярки, улыбнувшись, прибавил шагу. Все время, пока они шли, боярин вел себя так, будто был один, не глядя на Гнеду и не разговаривая с ней, и сердце девушки совсем упало, когда он толкнул тяжелую дверь. Яркий свет залил их, и Бьярки сразу же нырнул внутрь, оставляя Гнеду стоять на пороге.

Радостное оживление стихло. Все разглядывали чужачку.

Сначала Гнеда не могла ничего разобрать в буйном хороводе цветных пятен, но, пару раз моргнув, увидела на лавках возле стен разряженных девушек и тут же парней, одетых не менее щеголевато. Некоторые сидели на коленях, кто-то – в ногах у подруг. Несколько молодых людей стояли в середине, и Гнеда догадалась, что прервала своим появлением какую-то забаву. Эти вечерки были совсем такие же, как в Перебродах и Завежье, лишь изба просторнее и теплей, а справа – богаче.

Гнеда вжалась спиной в косяк, пока собравшиеся глазели на нее. Раздались отдельные смешки и перешептывания, девушки без зазрения совести рассматривали пришлую и, кажется, уже начали обсуждать ее наряд. Гнеда чувствовала себя так, словно оказалась на лобном месте. Она никак не могла поверить, что Бьярки просто бросил ее у порога, и принялась судорожным взглядом искать боярина в пестрой толпе. Но тот уже стоял возле миловидной девушки в малиновой верхнице. Толстая пшеничная коса, увитая жемчужными нитями, спускалась на высокую грудь, где в несколько рядов лежали блестящие мониста. Бьярки и думать забыл про Гнеду, пытаясь приобнять красавицу, а та со смехом отпихивала юношу, когда их прервал голос незнакомого парня:

– Эй, Брячко, ты что же, чернавку привел?

– Да нет же, это его люба, что давеча поколотила! – тонким смешливым голосом возразила девушка у противоположной стены и прыснула, а вокруг раздался гогот.

Кровь отлила от лица Бьярки, а его подруга перестала улыбаться. Он поднялся и направился к двери, а все притихли в ожидании. Подойдя к Гнеде, юноша остановился, буравя ее ненавидящим взором.

– Так девка это или парень, а то я разное слышал, а, Брячко? – снова раздался мужской голос, сопровождаемый новым приступом общего смеха.

– Мне дела нет, – ответил Бьярки сквозь зубы. – Тебе надо, ты и проверь, – добавил он с недоброй улыбкой и деланой веселостью.

Боярин схватил покрасневшую Гнеду за руку и потянул за собой. Девушка вздрогнула от его прикосновения и силы, с какой горячие пальцы сомкнулись на запястье.

– Садись, – зло процедил он, подводя ее к самой дальней, незанятой лавке у выхода, и Гнеде показалось, что Бьярки прилагал усилия, чтобы не толкнуть ее.

Девушка опустилась на донце прялки, вцепившись в веретено так, будто от него зависела вся ее жизнь. Гнеду трясло, и она закусывала губы, чтобы не разрыдаться. Ближайшие к ней девушки нарочито отодвинулись подальше, оглядывая чужачку с ног до головы и презрительно морща носики. Бьярки же как ни в чем не бывало вернулся к подруге и уселся на полу подле ее ног.

Теперь Гнеда поняла, почему он не сопротивлялся отцу. Привести девушку сюда было для него мукой, но он готов был потерпеть, лишь бы увидеть ее унижение.

Гнеда попыталась взять себя в руки, дрожащими пальцами принявшись за кудель. Но во рту пересохло, нитка обрывалась, а после целого дня работы над книгой глаза ничего не видели в темноте, ведь никто не позаботился о том, чтобы поставить ей лучину. Против воли Гнеда то и дело возвращалась взглядом к Бьярки, который не отходил от своей красавицы, то доставая ей из свертка припасенные пряники, то в шутку отбирая рукоделье. Гнеда сама не понимала, отчего так сжималось сердце при виде того, как блестят глаза избранницы Бьярки, когда та играючи боролась со своим почетником[91], вырывая у него пряжу.