Пташка

Взор скользнул дальше, повторяя изгибы шеи, пробежался по нитке алых ягод и наконец упал в пазуху, приоткрывшуюся ровно настолько, чтобы он мог разглядеть крошечную ямку между ключицами. Ту, где жила душа.

Бьярки пришлось приложить усилие, чтобы отвести глаза. Его словно затягивало в какую-то жуткую пучину, и он с отчаянием взглянул на побратима, будто умоляя, чтобы тот подал руку и вытащил его. Но вместо сочувствия увидел на лице Ивара легкое удивление и тонкий призрак усмешки. Княжич с любопытством переводил взор то на Гнеду, то на друга, и, кажется, происходящее немало забавляло его.

– Идем! – сердито приказал Бьярки, с трудом сбрасывая темный морок и пытаясь взять девушку за локоть, но та вывернулась и попятилась. Одарив его неприязненным взглядом из-под нахмуренных густых бровей, она снова обратилась к Ивару:

– Прощай, княжич. Спасибо тебе на добром слове. Покойной ночи.

Гнеда с улыбкой поклонилась его побратиму, и Бьярки неожиданно больно уколола мысль, что в ее голосе, обращенном к нему самому, никогда не слышалось такой мягкости.

– И тебе доброй ночи, славница, – ответил Ивар, вернув поклон и улыбнувшись ей в ответ.

Гнеда пошла со двора, и Бьярки, сжав зубы, последовал за ней. Он был готов поклясться, что услышал за своей спиной сдавленный смешок.

Они шли обратно в таком же молчании, как и на посиделки, но теперь эта тишина была звенящей. Дыхание Бьярки заходилось, будто после драки, а из горла так и рвались неуместные и ненужные слова. Он забыл свой кожух в избе на лавке, но и в рубахе из лучшего заморского шелка было нестерпимо жарко.

Вот и ворота усадьбы. Сейчас она уйдет, а Бьярки останется наедине со всеми беснующимися в голове мыслями. С непонятными и противоречащими друг другу порывами, которые расцарапывали ему грудь. Ну уж нет!

Гнеда хотела толкнуть дверь, но Бьярки перегородил ей путь. Девушка непонимающе нахмурилась, обняв себя руками, будто готовясь защищаться. Сюда не достигал свет со двора, и ее лицо освещала лишь бледная обкромсанная луна. Легкий ветер с реки перебирал перья в волосах Гнеды, и она казалась еще более дикой и нездешней. Не принадлежащей этому миру.

– Отойди, – тихо, но твердо сказала девушка. – Чего ты еще хочешь от меня? Разве ты не доволен?

– Я хочу, чтобы ты ушла. Ушла туда, откуда явилась, и больше никогда не возвращалась.

– Твой отец…

– Не смей приплетать моего отца! – зло перебил ее Бьярки. – Я не знаю, каким обманом ты затуманила ему рассудок. Я тебе не верю. Ни одному твоему слову. Ты здесь чужая. – Язык свербел, словно отравленный собственным ядом, но Бьярки уже не мог остановиться. – Убирайся! Иначе я не дам тебе житья. Вот увидишь, я еще отсмеюсь за твою насмешку.

Ее нижняя губа дрогнула, а глаза заблестели, затравленно мечась по его лицу.

Можешь не утруждаться, там нет того, что ты ищешь.

– Пусти, – глухо прошептала Гнеда, опуская голову и протискиваясь мимо него в ворота.

Она немного задела юношу плечом, и Бьярки отпрянул – то ли от мимолетного касания, то ли от запаха нагретых волос и земляники, который на миг почудился ему в ночном воздухе.

Бьярки нашел Ивара недалеко от усадьбы, одиноко сидящим на бревне у реки. Он молча опустился рядом с другом и склонил голову, устало зарываясь руками в волосы.

– Почему не заходишь? Добрава там, – не глядя на побратима, спросил боярин.

– Скоро пойду.

– Я смотрю, ты времени даром не терял! – сорвалось с уст Бьярки.

Проклятье, ведь он не собирался этого говорить! Да и прозвучали слова гораздо злее, чем боярин ожидал.

Ивар удивленно повернулся к другу и усмехнулся, приподняв одну бровь.

– Твоя красна ягода сама на меня накинулась. Да и не очень ты ее берег, вся в слезах выскочила.

Бьярки поднял голову, неверяще воззрившись на друга.

– Она не моя, и речь не о том, – огрызнулся он. – Никак в княжеском детинце дворовые девки перевелись, что ты на наших заглядываться стал?

Улыбка спала с лица Ивара.

– Дурень, ты зачем ее сюда притащил?

– Отец велел, – мрачно ответил Бьярки, опуская взгляд себе под ноги.

– Она, может, и не боярского рода, но отец твой ее в дом взял. Она помогла ему, когда на него напали. Не ровен час, дочерью назовет. Полно тебе. Оставь свои обиды.

– Не могу я, с души воротит. Видеть не могу ее.

– Да уж, не можешь, – усмехнулся Ивар. Он поднял с земли прутик и задумчиво провел им по песку. – Много ты дворовых девок видел, чтобы знали, с какой стороны к такой лошади подойти? Или как меч держать?

– Девка прялку да ухват должна уметь держать, а больше ничего. Что мы, сарыны какие, чтобы наши женщины по полям скакали да мечами махали? – с отвращением ответил Бьярки. – Давно ли ты сам говорил, что не веришь ей?

Ивар пожал плечами.

– Когда я увидел ее тогда… Аж холодок у меня по спине пробежал. И вправду почудилось, что ведовство тут замешано. Не бывает таких совпадений. А потом, сколько раз ни встречал ее у вас на подворье, девка как девка. И сегодня – зареванная, что дитя малое. Дрожмя дрожит.

Бьярки сглотнул.

– Не к добру она сюда явилась, чует сердце, беда через нее случится, – упрямо сказал он.