Птенцы

Чисто для знатоков: Верхневолжский бейшлот (построен в 1843 г.), образуя Верхневолжское водохранилище, объединяющее в единый бассейн озёра Волго, Пено, Вселуг и Стерж, имеет другое назначение. Его цель - улучшение работы Вышневолоцкой системы, регулируя сток в верховьях Волги для судоходства в межень благодаря попускам запасов воды, накапливаемых в половодье.

У меня нет Вышневолоцкой системы. Да и вообще, мы не строим водохранилищ, поднимая уровень, а вкапываемся, создавая каналы. И, конечно, направление судоходства иное.

***

Сильных паводков здесь нет. Хотя некоторые решения против весеннего льда, отработанные в Переборах, применили. Особенно - на оголовье со стороны Волги.

Итог: весной 1171 г. два "шилохвоста", разгруженные, со снятыми рулями были перетащены в Охват, где мы развернули ремонтную базу, доукомплектованы и спущены, хоть и с трудами немалыми, а более всего - со множеством лишних переживаний, повизгиваний и глупых наездов, в Балтику.

Этот сплав... отдельная тема. И в своей русской части. И в летто-литовской.

Будет повод - расскажу позднее.

В конце июня на Руяне увидели Всеволжский флаг.

Бз-з-ды-ынь.

Надо ли объяснять, что это было... потрясение? Для всех, связанных с Варяжским морем, живущим на его берегах.

Ничего подобного, ни по размеру, ни по качеству здесь ещё не видывали. Последствия для всякого разумного человека очевидны. Быстрее и лучше других это поняли "мои люди там".

Кестут, выплывший встречать "шилохвосты" в море во главе целого флота - войти в его канал они не рискнули, потрогал каждую верёвочку, погладил каждую мачту, покрутил в руках арбалет, взволновался при виде исполнения "парусной тревоги" и глубоко задумался, наблюдая за учебными стрельбами аркбалист. Оглядел свои кнорры и ушкуи.

-- Хочу. Такой же.

Отсендиный Дик - главный на эскадре.

Он же по кораблям всегда первый! Новое море! Новый маршрут! Как же такое без него?!

Гонор - аж носом летит. Эти всякие... сухопутные. Они, вишь ты, ещё хотеть смеют! Но Воевода однозначно приказал: к Кестуту - с уважением.

Дик вежливо поклонился.

-- Да, господин князь. Конечно. Если на то будет воля господина моего, Воеводы Всеволжского.

Позже, уже дома вечером, Елица, видя мечущегося по комнате в "корабельных" мечтах мужа, задала простой вопрос:

-- Кто ими управлять будет?

Имея ввиду: "управлять кораблями".

-- Найду. Из рыбаков поставлю.

-- Кто учить будет? Тех рыбаков.

-- Сами научатся. Русские же выучились.

-- Их учил Воевода. Исправлял, кормил, одевал, спасал, заставлял. Много и долго. Ты - сможешь?

-- Хр-р... Этих найму. Которые умеют. Или заставлю.

-- "Эти" - в службе. Их не нанять. А заставить...

Елица сидела на постели, расплетала косы и задумчиво смотрела в угол.

-- Такое - Воеводе обида. За своих людей... он ответит.

Кажется там, в углу опочивальни княжеского терема в славном городке Каупе, виделось ей то подземелье в Пердуновке, где сидела она когда-то, дожидаясь смерти. Ожидая казни от "Зверя Лютого", казня каждую минуту саму себя. Ни на что уже не надеясь, ничего уже не исправить, никого, кроме себя, не винить. Безысходность. От собственной глупости.

Она встряхнулась, отгоняя воспоминания о своих тогдашних чувствах. Посмотрела прямо в глаза остановившегося посреди метания по комнате своего невенчанного мужа.

-- Кастусь, миленький. Воевода не прощает. Ни добра, ни зла. На зло ответит так...

Окинула взглядом толстые, даже на вид крепкие, непробиваемые, несдвигаемые венцы сруба.

-- Здесь ничего не будет. Ни города, ни людей. Только пепелище да вороньё.

И снова глядя в глаза владетелю Каупа, который попал ей в руки почти ребёнком, с которым они прошли столь много и невзгод и успехов, повторила давнее:

-- "Что моё - моё. Моё без спроса брать нельзя". Попроси. Но взять силой или перехитрить... пепелище.

Уж кому, как ни ей, моей бывшей неверной наложнице, знать о последствиях "моё - взяли". Да, ей удалось тогда выскочить "из-под топора" гнева "Зверя Лютого". Чудом уцелеть. Получить не прощение, но, хотя бы, дозволение жить дальше.

Только она помнит. Как тогда сама себя отпела, смирилась с неизбежной собственной гибелью. Правильной. Неизбежной. Справедливой. Просто потому, что на денёк-другой доверилось собственному, как оказалось, очень глупому чувству.

"Зверь" её пожалел, отпустил. Вот, даже и мужа не худого дал. Но сидит где-то глубоко внутри и собственная готовность к могиле "по глупости". И - тоска. По упущенным возможностям. По счастью быть рядом, в той буче, "боевой и кипучей", которая постоянно закручивается вокруг Ванечки.

Ой, нельзя так думать! У князя Ивана свои дела разные, а мы тут, в Каупе, потихоньку-полегоньку... Вовсе не строя, к примеру, такие корабли. И даже не догадываясь прежде, что вот такие красавцы - возможны.

-- Надо - попроси. Но... Все корабли в мире не стоят доброго отношения "Зверя Лютого". С ним - и новое добро добудет. Без него - и нынешнее потеряем.