Птичья песня

Там, куда указал мальчишка, ничего не было. Когда я обернулась, Лиса и след простыл. Я повертела головой, недоумевая, куда он мог так быстро убежать. Только если прыгнул в пышные кусты у домика с тремя жёлтыми рыбками на двери. Это было именно то место, куда следовало доставить последний конверт. Непримечательный среднего роста и возраста мужчина быстро пробежал глазами по строчкам, коротко, как будто извиняясь, сказал «нет» и закрыл дверь.

Глава 20. Раз и два

У меня не осталось причин оттягивать возвращение, и я поплелась вниз по дороге. Мысли не хотели замедляться, мою голову как будто заполнила стая зудящих мух. Воспоминания о тюрьме сменялись мыслями о сказках, которые вдруг прерывал голос господина Роминора, и я вновь обижалась на его фразу, что я трясусь, как мышь. Начальника полиции сменяли Тео и Тун, и я представляла Тун в её кружевном наряде и моих кроссовках.

У калитки меня встретил грязный Бонифаций, улыбающийся во всю свою мраморную морду.

– Я же тебя всего пару дней не чистила! – возмутилась я.

Однако львам пришлось остаться немытыми – глядя на мирно спящего Достоевского, я не могла вспомнить, когда сама нормально спала. Я тихонько открыла входную дверь, но тут же почувствовала, что колдуна нет дома. В городе его тоже не было. Наверное, ушёл в тень мира. Я развернулась, встала лицом к двери и открыла её – нет, опять сад. Надо бы попробовать поиграть с зеркалами, чтобы дверь открывалась в тень мира, но сейчас я была слишком утомлена.

Я сунула деньги в шкатулку, налила стакан воды, отметив, что нужно купить ещё записок. Нетронутые яблоки так и лежали на столе, но, несмотря на голод, у меня не осталось сил даже на то, чтобы сделать лишний шаг и протянуть руку. Добравшись до своей комнаты, я накрылась с головой одеялом и сразу отключилась.

Проснувшись спустя несколько часов, я не могла сообразить, ни сколько сейчас времени, ни где я нахожусь. Не открывая глаз, я с надеждой прошептала:

– Дома, я дома!

Но я была, конечно, не дома. Но хотя бы и не в тюрьме. Время близилось к вечеру, а колдун так и не вернулся. Я сварила целую кастрюлю картошки, чтобы осталось и на завтра, и зажарила страшненькую яичницу, традиционно обуглившуюся по краям. Некоторое время я размышляла, брать ли яблоко. С одной стороны, оно вызывало на поверхность неприятные воспоминания, а с другой, еда – это всего лишь еда, воспоминания и мысли лезут в голову независимо от неё.

Я откусила кусочек красного яблока, такого тёмного, что оно казалось почти чёрным. По пальцам потёк липкий сладкий сок. Я устроилась на веранде с видом на порядком заросший сорняками сад, но не видела его. Я пыталась сложить из новоприобретённых кубиков башню. Положим, Лисий город мне не нужен, медведь с фонарём и зелёная владычица – тоже, так что эти кубики можно отбросить. Прав Лис и его загадочный друг – думать я не очень люблю.

Значит, накануне войны с горцами старый король приказал Сету достать драконий коготь, но Джей успел найти его раньше и припрятал. Совет не смог ничего доказать, но всё равно запер колдуна в зеркалах, потому что тот в принципе им мешал. Значит, при себе у него камня не было, а тень мира, по словам Робина, Совет обыскал. Получается, Джей спрятал коготь в доме, где успел остановить время перед тем, как его поймали.

Хорошо, тогда перейдём к тому, что сказал Лис – драконий коготь сделан из сотни алых бабочек. Алые бабочки – это сай. Сай больше всего на свете хотят заполучить тело, а алые бабочки больше всего на свете хотят заполучить человеческое тело… Я выбросила огрызок под крыльцо, вытерла руки о джинсы и достала из кармана листок, на котором записала считалочку. Пять когтей, которые по очереди хватают человечка – как на рисунке в книге о тварях неразумных. Я припоминала, что чёрные ромбики были расположены у рёбер, у сердца, прямо под шеей и в центре лба.

Но Джей сказал, что дракон становится сильнее! В стишке говорится про пять когтей, и Сет сказал, что нужно пять камней, чтобы создать дракона, а у Джея только один! Может быть, он имел в виду силу камня? Камень становится всё сильнее. И что?.. Я потёрла лоб и сунула бумажку обратно в карман. Бесполезно, моих кубиков не хватает, чтобы построить даже основание, что уж говорить о целой башне.

Ромашки, маргаритки и прочие цветы повернули свои головы на запад. Солнце спускалось к горизонту и золотило острые, словно лезвия, края листьев и травинок. Меня тревожили сорняки: сухие жёлтые колючки, полевые травы и неровные, растопыренные веточки, увенчанные букетом мелких белых цветочков. Чужие, принесённые ветром, они портили весь вид. Я взяла в кладовке садовые ножницы и тряпку, обмотала руку и принялась яростно вырывать колючки, как будто они являлись причиной всех моих несчастий, и, избавившись от них, я сразу почувствую себя лучше.