Птица

– Грустное зрелище, – прокомментировала Лиза. Птица согласился, поглядывая на Леру, которую за плечи обнимал Илья. Она, думал Птица, кажется, и правда переживает за всю эту разруху, а не просто разбрасывается фактами, почерпнутыми во время полночных штудирований архивов в Библиотеке иностранной литературы. Лера притихла, только печально окидывала взглядом кирпичные прорехи в церковных стенах.

– Пойдем внутрь? – тихо спросила его Надя, пальцами хватаясь за рукав рубашки.

– Пошли, – кивнул он ей, и они стали пробираться по узеньким проходам между оградами, цепляясь за травы, которые обнимали кладбище своими корнями и листиками. Надя продолжала крепко держаться за мягкую ткань его рубашки, и Птица, идя впереди, взял ее за руку, коротко улыбнувшись.

Чем ближе они подходили к церкви, тем сильнее Птица чувствовал, как внутри нарастает беспокойство. Оно тяжело оседало в его внутренностях, сжимало их мощными лапищами, заставляло суетливо расковыривать кожу на пальцах. Церковь приближалась устрашающей и полупустой громадой, и Птица закинул голову, чтобы рассмотреть шпиль колокольни, устремленный в небо. С близкого расстояния здание перестало казаться маленьким. Птицыны лопатки предупреждающе начали зудеть, и он шумно втянул воздух через нос. Так же он себя чувствовал перед испытаниями водой и огнем, только тогда не совсем понимал, что так отчаянно звенело внутри.

В церковь Птица с Надей вошли через проход под колокольней, лихо переступая через груды кирпичей, отвалившуюся облицовку и сломанные ветки деревьев, успевших врасти в здание за десятилетия заброшенности. Пахло сыростью и плесенью, стены отдавали зеленоватым – это мох обильно покрывал полуколонны, добирался до разрушенных временем фресок между ними, прорастал через стыки кирпичей, погружая все пространство в малахитовую пещеру из сказок Бажова.

Надя и Птица расцепили руки, осматривая едва заметные фрески. Воздух внутри церкви был холодным, морозил и хватал за нос незадачливых людишек, одетых не по погоде, вырывал изо рта белый пар, так что казалось, будто, зайдя в церковь, они незаметно для самих себя попали в другой сезон, перелистнули страницу лета сразу ближе к ледяному ноябрю.

В церквях, заброшенных или нет – не суть, на Птицу всегда нападала неуверенность. Он неловко крутил головой по сторонам, затихал и чувствовал себя странно неуютно, как будто его научный руководитель читает его курсовую прямо при нем. Птица сказал осинам правду: уже неважно, ангел он или человек, залечил ли Ру его крылья или оставил медленно испаряться, но в церквях Птице все еще чудилось, будто ему тут не место. В отличие от действующих церквей у заброшек была одна прелесть: на него никто не косился и он мог спокойно бродить кругами, не боясь чужих взглядов.

Он прошел туда, где когда-то был алтарь, а теперь невысокий свод подпирали краснокирпичные колонны, загораживая проход в апсиду. Крыши не было, и в ней гулял холодный ветерок с едва заметной моросью, внезапно нагнавшей ребят в области. Птица прошел в апсиду, погруженную в зеленые заросли, и уставился на фреску на небольшом участке стены с побелкой, облезшей в нескольких местах. На ней был контурно изображен Христос во славе, который восседал на троне со сферой-мирозданием в левой руке и округлым нимбом за коронованной головой. Его с двух сторон окружали ангелы, опустившие взоры, и за их спинами все еще отчетливо был виден небесно-синий фон. Птица, прикусив губу, выдохнул, все еще в упор глядя на ангела за левым плечом Христа. На секунду ему показалось, что тот смотрел на него в ответ, но Птица был уверен, что это просто игра воображения. Он смотрел на местами облезшую, но все еще яркую синюю краску, очерчивающую ангельские крылья. Он с грустью подумал о своих крыльях и в порыве потянулся через плечо, цепляясь пальцами за лопатки.

Его объяло невысказанное отчаяние и тоска по полету. Он закрыл глаза и выдохнул. Нет, осинам он не врал, все было хорошо и он правда справлялся, но это не значило, что он не мог горевать по прошлому. Он опустил руки, весь встряхнулся и вышел из апсиды. Надя, закинув голову вверх, бродила под основной церковью, разглядывая световой барабан.

– Смотри, ангелы! – сказала она, услышав шаги Птицы.

Птица вздрогнул, а когда поднял взгляд, и правда увидел ангелов, будто плясавших в купольном поднебесье. Он смотрел в единственный доступный ему сейчас небосвод, не отводя глаз. Ангелы кружились под куполом, трепетали пушистыми крыльями, легко ступали по вихрящимся фресочным облакам и смотрели на апостолов в разноцветных одеждах, нарисованных между окнами, которые были грубо заколочены деревянными досками.