Птица-хохотунтья.

—  Не пойми меня неправильно, мой мальчик. Твой дядюшка ненавидит цветных, а я их люблю. — И затем продолжил. — Что ж, когда с этим вопросом покончено, давай поговорим. Скажи мне, была ли у тебя какая-то особая причина, по которой ты хотел приехать в эту Богом забытую, управляемую Сатаной, кишащую ниггерами дыру?

Питер вспомнил поток брани, который Ганнибал обрушил на голову своего слуги-зенкалийца и с какой невозмутимостью тот все это проглотил. Очевидно, любовь Ганнибала к цветным была оригинальной и своеобразной: 

 — Мой друг, Хьюго Чартерис провел здесь месяц и, вернувшись, назвал это место уголком тропического рая. Он сказал, что для других подобных мест это определение звучит как преувеличение. Но этот — настоящий. Вот мне и захотелось пожить в раю.

— Ах, боже мой, — печально сказал Ганнибал. — Я тебя понимаю! Я тоже, мечтал о райском уголке, всю жизнь провел в поисках земного эдема, а что в итоге? — Оказался в этом Богом забытом захолустье, замурованный, как бабочка в куске янтаря; сколько лет я тут, я уж и не припомню.

— Все это чушь собачья, и вы сами это знаете, — с улыбкой прервала его Одри.

—  Чушь собачья?! — возмутился Ганнибал. — Откуда ты нахваталась таких выражений?!! И что ты имеешь в виду, говоря так?!

— От вас же и нахваталась, — улыбнулась вновь Одри, — а имею я в виду то, что вы обожаете это место и всех, кто тут живет, и, пока вам платят, никуда отсюда не уедете.

—  А ты уверена, что мне платят. Ведь приходится влачить нищенское существование, отчаянно пытаясь свести концы с концами, — Ганнибал окинул взглядом огромную комнату.

— Но что здесь не так? — заинтересованно спросил Питер, поскольку Ганнибал, казалось, говорил серьезно.

— Все, — пространно произнес Ганнибал.

— Вздор! Не слушайте его, — сказала Одри. — Он богат, как Крез, работать ему не нужно, участвует во всех интригах и манипуляциях, которые здесь происходят. В этом он мастер. Кроме того, он любит жаловаться. И волноваться нужно, если он перестает жаловаться. 

— Видишь, какова благодарность! — сердито сказал Ганнибал Питеру. — Ну ладно. А сейчас главное. — Пойми, мой дорогой, ты попал на самый край земли, в ту часть Ада, о которой не знал Данте. Туземцы живут в каменном веке, а те европейцы, которые здесь есть, имеют умственный уровень лишь на чуточку выше, чем у среднего кретина. Никакой культуры здесь не найдешь, даже не пытайся.

— Что ж, — сказал Питер. — Если мне тут работать, нужно быть готовым к самому худшему. А что я должен сделать в первую очередь?

— Да ничего особенного, — угрюмо ответил Ганнибал. Он встал, снова наполнил свой стакан и принялся расхаживать взад-вперед, временами останавливаясь, чтобы почесать носком туфли дремлющую собаку. — Сейчас поедем к Кинги, а затем заскочим в Дом правительства побеседовать с Его Превосходительством. Должны же они с тобой познакомиться. Все, что от тебя требуется, — быть с ними повежливей. Все это безобидные мероприятия. Но ситуация здесь далеко не безобидная.  

Он снова сел в качалку и, нахмурившись, принялся раскачиваться. Потом возобновил свой монолог:

— Зенкали собирается получить самоуправление. Другого пути нет. Остановить это невозможно, да и не нужно, как бы ни хотелось некоторым. По сути, еще несколько месяцев назад у них уже было самоуправление, все необходимые преобразования были проведены, конечный результат был неизбежен. Я же просто сидел, задрав ноги, давал кое-какие советы, когда меня спрашивали, и ждал, когда наступит этот великий день. И вдруг спокойное течение событий закончилось: какой-то чертов дурак в Уайтхолле  выдвинул идею строительства аэродрома. Ты что-нибудь слышал об этом?

— Только от капитана Паппаса. Он утверждает, что на этом некоторые собираются неплохо нажиться.

— Похоже на то, — фыркнул Ганнибал. — В двух словах суть такова. До этого Зенкали считался абсолютно бесполезным с военной точки зрения, и вдруг оказывается, что это идеальное место для размещения чертовски отличного аэродрома. Что таким образом нужно попытаться, пока не поздно, удержать русских подальше от Индийского океана.  Оставляя в стороне тот факт, что военные умники собираются сделать глупость — закрыть дверь конюшни после того, как лошадь уже сбежала, я лично не думаю, что аэродром и все, что неизбежно с ним связано, принесет пользу острову.

— Вы  все время это повторяете, но никогда не объясняете почему, — вмешалась Одри.

— Это трудно объяснить, чтобы не показаться твердолобым, бросающим вызов любому прогрессу и любым переменам. Уверяю вас, это не так. Просто я считаю, что в мире слишком много говорят о «прогрессе» вместо того, чтобы сесть и разобраться, не является ли прогресс в большинстве случаев регрессом. Поясню это на примере Зенкали. Зенкали уникален. Вы не найдете другой такой страны.

Во-первых, она настолько удалена от торговых путей и вообще от цивилизаии, что до последнего времени была никому не нужна.

Во-вторых, в ней нет достойной внимания расовой розни, если не принимать во внимание случаи, когда фангуасы и гинкасы от скуки и теша свою мужскую гордость,  помашут слегка копьями.