Птица-хохотунтья.

— Все так. Пойми. — Они не хотели меня похищать. Это все поганец Лужа. Он их заставил. Хватит разговоров, они же там задохнутся.

Питер отодвинул засов и открыл дверь. Четверо зенкалийцев выбрались наружу. Они упали на четвереньки на землю, блевали, хрипели, задыхались, слезы текли по их лицам. Клубы белого удушливого дыма, вырывавшиеся из хижины, издавали тошнотворный запах тухлых яиц и старых  канализационных стоков.

— Ну и вонь, — изумился Ганнибал. — Что, черт возьми, ты туда намешала? 

— Знаешь, результаты испытаний первого экземпляра дымовой шашки, мне не понравились, тогда я нашла рецепт «вонь бомб» и смешала оба состава. Получилось то что надо.  

— Ты не преподобная. — Заявил Ганнибал. —  Скорее ты ведьма из Салема![53] 

— Но, ведь работают здорово. Согласись. Если учесть, что это первые бомбы, которые я когда-либо делала, — слегка обиделась Джу.

Тем временем Питер и Одри оказывали незадачливым похитителям первую помощь. С помощью воды из речушки и фляжки бренди, неохотно пожертвованной Дэмиэном, пострадавшие вскоре пришли более-менее в себя, хотя дышали с трудом и кашляли. Те двое, которым досталось палкой по голове,  очнулись, у каждого на затылке было по шишке величиной с куриное яйцо, а в глазах туман, но похоже, этим дело и ограничилось. 

— Ну, Одри, когда ты убедилась, что никому из этих бедняг не угрожает командировка на тот свет, может, объяснишь, что все это значит? — Поинтересовался Ганнибал.

— Охотно, но давайте быстрее к Джу, к телефону — у нас мало времени, мы должны дозвониться до дворца.

Когда они оказались в доме Джу, Одри, прихлебывая для восстановления сил из стакана, поведала свою историю. Криво усмехнувшись, она начала:

— Оказалась дурой, надо признаться. Еду домой, смотрю, дорога перегорожена огромным деревом, а возле — несколько зенкалийцев с мачете, вроде собираются его убрать. Я приготовилась терпеливо ждать, когда это произойдет, но тут с другой стороны дерева, то есть из города, подъехал на машине Гарутара двоюродный брат  Лужи, который всегда клялся, что ненавидит брата. Гарутара подошел к столпившимся, последовало много криков. Потом он, перебравшись через дерево, подошел ко мне и пояснил, что устранение препятствия займет несколько часов: мол, они ждут пока принесут пилу, потом пока распилят… В общем, он решил вернуться в город, и может меня подвезти.

— И ты согласилась? — изумился Ганнибал.

— Да, и, прежде чем я поняла что происходит, мы уже оказались в лесу. Сопротивляться было бесполезно, оставалось надеяться, что в плену мне станут известны все их планы, и уповать на помощь Господа.

Питер вздохнул и поднял глаза к небу.

— Так вот, — продолжала Одри, — когда мы вошли в хижину, там уже находился Лужа — в охотничьей куртке и в тирольской шляпе — ни дать ни взять Ганга Дин![54] Он был очень вежлив, но вкрадчив и грозен. После того как я сказала все, что о нем думаю, он улыбнулся и выбил у меня почву из-под ног, раскрыв все свои карты.

Она сделала паузу, отхлебнув глоток, и продолжила: 

— Он заявил, что если я не сообщу, где находится заветная долина, сорвется строительство аэродрома, плотины и всего остального, а он потеряет много денег. И тогда, хоть он и не мстителен, он устроит большие проблемы всем, кого я люблю и ценю. Он сказал, что непосредственно мне угрожать не будет, так как меня все равно ничем не проймешь, но мне из года в год придется беспокоиться о жизни и здоровье родных и друзей. И он советовал мне хорошенько об этом подумать. 

— Злобная маленькая свинья, — пробормотал Ганнибал.

Питер ничего не сказал — он наблюдал за лицом Одри, которое только теперь начинало выражать то, что она пережила.

Она одарила его кривой улыбкой.

— Я попыталась запугать его, говоря, что если он узнает, где находится долина, и уничтожит ее, то все зенкалийцы ополчатся против него. Но все было бесполезно. В ответ он лишь издал один из своих ужасных смешков, и сказал, что ему наплевать на Зенкали. Как только долина перестанет существовать, он тут же отправится в Джакарту, где его будут ждать деньги.

— Об этом я как-то не подумал, — сказал Ганнибал. — Так вот почему он действовал так отчаянно.

— Точно, — сказала Одри. — Отчаянно, и уверенно.

— Так что же ты сделала? — спросила Джу.

— Я сказала ему, где находится долина, — выпалила Одри.

На мгновение воцарилась тишина.

— То есть… как это… сказала? — не поверил Питер.

— И это… моя родная дочь… Господи, прости ее, если сможешь, — громыхнул Дэмиэн. 

— Одри, дорогая, как ты могла?! — взвизгнула Джу.

Одного только Ганнибала заявление Одри ничуть не встревожило. Наоборот, глаза у него заблестели.

— Я чувствовал, что Одри найдет самый простой и остроумный выход, — сказал он. — Ну, прекрасная ирландка с душой Макиавелли[55], признавайся, что за этим кроется?