Птица малая

Супаари поманил Чайипас за собой под крышу, подальше от любопытных глаз, так чтобы ее товарки не заметили эти ленты, прежде чем он успеет выставить их на продажу. Развлекая гостью приятной беседой, он провел ее через склад к своему кабинету, показывая дорогу, будто она там ни разу не бывала, позволив ей самым удобным для нее образом устроиться на подушках. Он лично заварил ей листики ясапы, которые она, как ему было известно, любила. Он сам ухаживал за своей гостьей, даже налил ей настой, чтобы показать уважение: Супаари ВаГайжур умел извлечь профит из переговоров.

Расположившись напротив Чайипас, он удобно устроился на подушках, стараясь по возможности точно повторить ее позу. Они по-дружески поболтали – о перспективах на урожай синоньйи, о здоровье ее мужа Манузхая и о возможных вариантах завершения потенциального конфликта между Кашаном и Ланийери по поводу нового поля к’йип. Супаари предложил свое посредничество в том случае, если старейшины не сумеют договориться. Он никак не желал навязывать им собственную персону, и долгий и скучный путь в Кашан ничем не прельщал его, однако следовало освежить свой запах в ноздрях тамошних, и это стоило трудов.

– Сипаж, Супаари, – произнесла Чайипас, наконец переходя к цели своего визита. – Кто-то говорит, что здесь есть любопытная безделица для тебя.

Она опустила руку в тканый кисет и достала из него искусно сплетенный из скрученных листьев мешочек. Она подала ему этот предмет, но он печально опустил уши, поскольку руки его не могли аккуратно развернуть предмет. В смущении она прижала уши к голове, но Супаари воспринял этот ее жест как комплимент. Селяне ВаКашани иногда забывали о том, что он принадлежит к жана’ата. В известной мере, в рамках ситуации, это была высокая хвала, подумал Супаари, хотя его собственный старший брат убил бы ее за эту оплошность, а средний отправил бы в тюрьму.

На его глазах Чайипас ловко расправилась с оберткой, действуя своими очаровательными длинными пальцами. Рунаo протянула ему семь небольших, как ему показалось сначала, жучков или необычайно маленьких кинтай. Затем, наклонившись вперед, Супаари вдохнул.

Ничего подобного ему не приходилось ощущать во всей своей жизни. Он понимал, что воспринимает эфиры и альдегиды, a также запахи горелых сахаров, однако запах оказался потрясающе сложным. И он исходил от нескольких бурых предметиков, овальных, прорезанных с одной стороны по прямой линии. Супаари скрыл свое волнение с легкостью существа, жизнь которого стояла на скрытности. И все же его вдруг осенило, что наконец в его руках оказалось нечто, способное заинтересовать Хлавина Китхери, рештара Галатны.

– Чье-то сердце счастливо, – сказал он Чайипас, приподнимая хвост в меру удовольствия, не желая пугать ее. – Замечательный запах, любопытный, как ты сказала.

– Сипаж, Супаари! Эти кафай кто-то получил от чужеземцев. – Она воспользовалась словом руаньйи, означающим «людей из соседней речной долины», однако глаза ее оставались широко открытыми, а хвост подергивался. Итак, подразумевалась тонкая шутка, понял Супаари, тем не менее позволяя ей насладиться его неведением.

– Аскама переводит! – сообщила она ему.

– Аскама! – воскликнул он, восторженно всплеснув руками, щелкнув элегантными когтями.

– Хорошее дитя, скорое в ученье. – И страшное, как белая вода в узком ущелье, но не важно. Если род Чайипас будет переводить для корпорации «Кашан», он, Супаари, будет обладать эксклюзивными правами на торговлю с новой делегацией, согласно обычаю руна, хотя и не по закону жана’ата, – в подобных ситуациях достаточно было обычая руна. Он построил свою жизнь на соблюдении этого правила, и если это не принесло ему почестей, то тем не менее обеспечило его жизнь теми качествами, которые он так ценил: стремлением к риску, интеллектуальному вызову и известному, хотя и не лишенному зависти почтению среди своих.

Они еще поговорили. Он установил, что эти зернышки кафай являются всего лишь образцом из крупной партии необыкновенных товаров, привезенных иноземцами, ныне пребывающими в Кашане в собственном подворье Чайипас. И Супаари с растущим интересом услышал о том, что чужестранцы эти как будто бы не имеют представления о собственной выгоде, потому что отдают свой редкостный товар за кров и еду, на самом деле по праву принадлежащую им по праву гостей дома. Не из хитрости ли, задумался он, или это группа доживших до нынешних дней номадов, торгующих согласно древним, честным обычаям?

Супаари отложил в сторону небольшой пакетик и усилием воли не позволил себе уклониться мыслью к идее, которая вдруг замаячила вдали: к потомству, – от живой смерти, для которой был рожден. Вместо этого он поднялся на ноги, заново наполнил чашу Чайипас и спросил о ее дальнейших планах. Она ответила, что намеревается посетить своих торговых партнеров в области Изао. Она не спешила возвращаться домой: все прочие ВаКашани должны были скоро покинуть свою деревню, ради заготовок корня пик.