Птица малая

Услышав вопрос, Энн немедленно подошла к ним. Д. У. дышал часто и неглубоко, но когда Эмилио положил ему на плечо руку, взвился, как будто его огрели палкой и выкрикнул:

– Не надо!

Став между ними обоими, Энн принялась негромко расспрашивать Д. У., отвечавшего на ее вопросы односложными словами, но не шевелившегося до тех пор, пока его вдруг не согнуло пополам, и, простонав вопреки собственному желанию, он вцепился в руку Эмилио.

Глава 24 Деревня Кашан. Город Гайжур

Третья–пятая на’алпа

ПРИМЕРНО ЧЕРЕЗ ЧАС ОБНАРУЖИЛОСЬ, что Д. У. Ярброу находится в очень тяжелом состоянии. В надежде на то, что Манузхай может ему помочь, Эмилио отправился искать ее и обнаружил в одном из самых больших помещений, окруженную соплеменниками, живо обсуждавшими нечто под названием пик. Как только он вошел внутрь, все выжидательно повернули к нему уши, и он попытался объяснить им, что случилось с Д. У., спросил, знают ли они такую болезнь, отчего она происходит и что может помочь.

– Это как всякая болезнь, – пояснила ему Манузхай. – Сердце его желает чего-то такого, чего у него нет.

– Может, так бывает, когда тебя укусит какой-то зверь? – допытывался Эмилио. – У него болит живот … нутро, вот так. – И он стиснул обе ладони. – Может быть, так случается от какой-нибудь пищи?

Этот вопрос запустил бесконечную дискуссию… Более всего она напоминала земные споры о недоступных разуму критериях кошерности той или иной пищи, причем каждый пытался рассказать, как такой-то знакомый однажды маялся животом, после того как смешал продолговатую пищу с круглой, что в свой черед вызывало скептические комментарии, что еще неизвестно, было ли это на самом деле, или не было вовсе, или просто являлось попыткой уклониться от работы под благовидным предлогом. В конечном счете несколько туземцев заявили, что всю жизнь мешают длинное с круглым и никогда не болели. Наконец Эмилио начал раскачиваться из стороны в сторону, давая тем самым понять, что начинает расстраиваться. Никакого толка из этой беседы извлечь не удалось.

Манузхай поняла, что ему надо вернуться к себе, и потому встала и извинилась перед собранием, чтобы проводить его домой по узким переходам, соединявшим помещения и террасы. Невзирая на все объяснения и уговоры, она оставалась уверенной в том, что чужеземцы плохо видят в тусклом красном свете самого меньшего из солнц Ракхата. Развлечения ради с ними отправилась и Аскама, державшаяся возле матери, и тем не менее, посмотрев на Эмилио, она с детским простодушием спросила:

– Сипаж, Миило, а Дии доживет до утра?

Эмилио буквально лишился дара речи. Он придерживался неизменного правила всегда говорить правду, и, говоря по правде, после кончины Алана Пейса обстоятельства как будто бы указывали на то, что Ярброу вполне может не пережить этой ночи, однако он не мог заставить себя произнести вслух такие слова.

– Возможно, – ответила за него Манузхай, поднимая и опуская хвост, каковой жест, по его представлению, был эквивалентен недоуменному пожатию плечами. – Если не получит то, чего желает его сердце.

Наконец, обретя власть над собственным голосом, Эмилио произнес:

– Кто-то считает, что Дии съел или выпил нечто вредное, отчего заболел.

– Иногда еда делает тебя больным, однако эту пищу кроме Дии ели многие, а заболел только Дии, – с безупречной логикой возразила Манузхай. – Тебе нужно узнать, чего он хочет, и дать это ему.

* * *

БЫТ РУНА НЕ ДОПУСКАЛ подлинного уединения. В служивших им для жизни помещениях в лучшем случае иногда обнаруживались укромные уголки или ниши, которые можно было использовать для отправления определенных бытовых нужд.

Сами помещения никому не принадлежали, в них просто жили. Иногда занимавшее помещение семейство снималось с места и отправлялось погостить в другую деревню, и комната оставалась пустой на какое-то время, однако она могла понравиться другой семье, и тогда она вселялась в опустевшее помещение, а возвратившиеся путешественники занимали другую свободную комнату.

Отсутствие двери в опочивальню несколько смущало Энн и Джорджа Эдвардс, и они экспроприировали самый дальний уголок апартаментов Манузхай и Чайипаса и даже зашли в своем стремлении к комфорту до того, что поставили там палатку. Остальным приходилось каждый вечер переносить свои походные постели туда, где для них находилось место, а если в помещении было полно гостей, ночевать где придется, на подушках руна.

Постель Д. У. находилась в задней части помещения, однако Энн перенесла ее поближе к выходу, чтобы ему было удобнее выходить. Он уже перенес несколько приступов острого кишечного расстройства, и теперь лежал, свернувшись клубком вокруг разогретого, обернутого тканью камня. Опустившись возле него на пол, Энн приложила ладонь ко лбу, отвела с него влажную прядь и проговорила:

– Позовите, когда я вам понадоблюсь. – He дождавшись реакции на свои слова, она поднялась и направилась к Эмилио, только что возвратившемуся вместе с Манузхай и Аскамой.