Птица малая

Дело в том, что скорость походного порядка определял самый медленный его участник, каковым часто оказывались Энн или София. Никто из руна не жаловался, однако было очевидно, что, когда земляне успеют прийти в нужное место, некоторые цветы уже начнут увядать.

– Если они уйдут, нам не придется рассказывать им про самолет, – проговорил Эмилио, садясь.

Небо затягивала дымка, сулившая очень жаркий день. София передала ему чашку кофе. Прискакала Аскама, заметившая его с далекой террасы, и немедленно начала забрасывать его вопросами по поводу Д. У., которого побаивалась, и о том, почему Миило так долго спал и все ли идут копать клубни пик?

– Сипаж, Аскама, – сказал Эмилио. – Дии ночью очень болел. Кое-кто считает, что мы останемся с ним, чтобы дать ему отдохнуть.

Дитя приуныло, повесило ушки и хвостик, однако целых полчаса отважно уговаривало и льстило людям, пытаясь добиться согласия. Но, поняв наконец, что все уговоры напрасны, Аскама объявила себя «порай» и занялась шантажом: дескать, она вот-вот заболеет, как Дии, из-за того, что сердце ее опечалено. Тут Энн усмотрела возможность расспросить ребенка об этой сердечной печали и «порай» и увела Аскаму на другую террасу.

– Хорошо. Теперь слушайте, – проговорил Д. У., когда Аскама и Энн уже не могли ничего слышать. Силы еще не вернулись к нему, однако важно было восстановить свое положение. – Итак. План A: как только горизонт очистится, Джордж собирает самолетик, и Мендес берет Робишо в разведывательный полет. Остается надеяться, что присущая Марку боязнь преждевременной смерти уравновесит излишнюю уверенность Мендес в своем летном мастерстве. Если он решит, что они сумеют приземлиться целыми, она исполняет его указание. Наградой за благополучное приземление им будет возможность расчистить дорожку. Если Марк решит, что приземляться рискованно, вы, Мендес, поворачиваете назад. Без возражений.

– И что тогда? – спросила София.

– Тогда мы обратимся к плану Б.

– То есть?

– Пока еще я его не придумал. Бли-и-ин, – протянул Дальтон Уэсли Ярброу, Отец-настоятель миссии Ордена Иезуитов в деревне Кашан на планете Ракхат среди хора смешков. – Слезайте с моей шеи! Я старый и больной человек.

* * *

ОБСУЖДЕНИЯ В ОБЩЕСТВЕ РУНА могли тянуться не один день, но когда решение было принято, действовали они с впечатляющей интенсивностью. Едва дождавшись того мгновения, когда последний хвост растворился вдали, Джордж и София направились в прямо противоположном направлении – к тому месту, где был спрятан самолетик. Летательный аппарат собрали за час, после чего София провела короткий пробный полет. Джимми, связавшись со «Стеллой Марис», установил, что погода по обе стороны горного хребта остается вполне благоприятной. Оставалось около семи часов относительно светлого времени.

Марк и София торопливо забрались в кабину, пристегнулись и приготовились к отлету, а все остальные смотрели за тем, как Ярброу сунул голову в крохотную кабинку и принялся иллюстрировать ладонями аварийные маневры. Когда София запустила двигатель, Д. У. отступил на несколько шагов и рявкнул с особой строгостью в голосе:

– И чтобы никаких аварий, понятно? Это приказ. У нас здесь есть только один самолетик. Жду назад целыми!

Усмехнувшись, София выкрикнула:

– И вам тут не болеть, пока мы не вернемся!

После чего самолетик взмыл вверх, дважды качнув крыльями в знак прощания.

– Терпеть не могу расставаний, – проговорила Энн, когда звук мотора растаял вдали.

– Ну ты у меня трусохвостик, – отозвался Джордж и, стоя позади Энн, обнял ее и поцеловал в макушку.

Джимми промолчал, однако он уже жалел о том, что не показал Джорджу подступавший с юго-запада погодный фронт, прежде чем одобрить полет.

– Все будет в порядке, – проговорил Эмилио.

A Д. У. добавил:

– София – великолепный пилот.

– Тем не менее, – упрямо проговорила Энн, – все равно сердце мое не на месте.

* * *

В СЕМИ ДНЯХ ПУТИ К СЕВЕРУ от них, находясь на своем причале, выходящем к высокому молу, ограждавшем его владения, Супаари ВаГайжур начинал тот день с тем же ощущением бренности своего бытия. Он намеревался рискнуть не просто жизнью и членами своего тела, но статусом и достоинством. Если он потерпит неудачу, то положит конец тем мечтам, в которых он даже не смел признаваться. Ставки в этом смысле были чрезвычайно высоки.

Он довольно плотно позавтракал, но с осторожностью: достаточно для того, чтобы не нуждаться в тот день в мясе, но так, чтобы излишняя сытость не замедлила течение его мыслей. Он провел утро, занимаясь делами с энергичной целеустремленностью перворожденного воина и трудолюбивой тщательностью второрожденного бюрократа. Сосредоточенность отказала Супаари один-единственный раз, когда он шел через свой двор к складу. Он не смог удержаться от того, чтобы посмотреть вверх на дворец Галатны, развалившегося на горе наподобие его обитателя – великолепного и бесполезного.