Птица огня

— В таком случае, — продолжил капитан шварзяков, — пока вы снова не увлеклись своими идиотскими беседами, поспешу вас разочаровать. Раджкумари в наши договоренности не входила.

— В какие договоренности? — насторожился Сардан.

— Речь, как вы знаете, шла об огненном духе и о том, что его следует изловить, либо уничтожить. В виду того, что изловить его невозможно, нам остается только последнее.

— Принцесса уже в ваших руках! Что значит невозможно⁈

— Политика, господин музыкант, — Одджи улыбнулся. — Разве вы понимаете что-либо в политике?

— Вы хотите сказать, что вам приказали убить раджкумари?

— Зачем приказали? Ведь все считают, что она мертва.

— Но для чего? Запрос артели поступил от ее собственного отца!

— Разве? — Одджи сощурился и снова улыбнулся.

И правда, подумал Сардан. Веренгорд! Город, который десятилетиями пытается оспорить главенство Хандыма в ханасаме, город, который претендует на звание столицы Южного Матараджана. Город, собравший в своих стенах князей многих народов, обделенных матараджанцами, народов, изгнанных со своих земель, лишенных прав и имущества, народов, которые мечтают о реванше. Смерть принцессы не только расстроит свадьбу, но сделает невозможным союз Матараджана и Рагишаты, союз, который угрожает лишить Веренгорд основных торговых путей и статуса. А с другой стороны — смерть единственной дочери ханараджи приведет к войне за власть, победить в которой сможет тот, у кого больше силы и связей. А уж Веренгорд ими точно не обделен!

Подумать только, все это время он воображал, будто в той темной комнате в подвалах монастыря с ним беседовал кто-то из доверенных лиц самого ханараджи! Вот что значит не видеть дальше своего носа — ведь именно на таком расстоянии от него скрывалась правда. Ну точно — дурак… Кто же это был? Дхар Веренгорда собственной персоной? Его брат-дегенерат? Кто-то из прислужников?

И как мало все-таки стоит для этих людей человеческая жизнь, раз они готовы отнять ее в угоду своих никчемных политических амбиций! Отнять ее у человека своего же круга, своей же касты. Так стоят ли сожаления такие люди, стоят ли они того, чтобы ради них пресекать возмездие их жертв? Вопрос риторический.

Сардан посмотрел на принца Ямара, отрешенно глядевшего на уши своей лошади. Принц ничего не делал и, казалось, покорился воле судьбы. Да, можно подумать, что он бессилен сейчас — один, против отряда шварзяков, к тому же на чужой земле. Но так ли много потеряет Ямар, если свадьба не состоится? Говорят, что у правителя Веренгорда тоже есть дочь…

— Думаю, теперь вы понимаете, господин посвистун? — сказал Одджи. — Ваша жизнь продлится хоть сколько-то дольше и с меньшими муками, если вы не станете вмешиваться в то, что случится дальше.

Сардан нахмурился.

Одджи гаденько улыбнулся и рванул дверцу кареты. Впрочем, она оказалась закрыта и поддалась лишь со второго раза, сбив улыбку с лица капитана шварзяков. Ямар торопливо отвернулся, трусливо пряча взор едва ли не в карман.

Сардан машинально двинул коня вперед, надеясь проскочить мимо направленных на него мечей, но кто-то в тот же миг ухватил его за штаны и сбросил в снег. Музыкант сразу вскочил и потянулся к «поносному» свистку.

— Вы не успеете, — заметил Одджи. — Еще одно движение — и у вас не будет головы, чтобы свистеть из нее.

Сардан почувствовал тычущиеся в горло лезвия. И сглотнуть-то не получится. Шварзяки улыбались, довольные собой, наслаждались властью, чувствовали свое превосходство. А изо рта у них воняло гнилью.

Внезапно из кареты показалась тонкая, белая, как снег под колесами, рука и оттолкнула Одджи от двери. Тот отступил на два шага, скорее от замешательства, чем от толчка. Но вдруг вскрикнул и уставился на свое плечо, куда его коснулись пальцы — от одежды поднимался дымок. Одджи лихорадочно скинул мундир в снег, и тот вспыхнул красным пламенем.

— У-у, чудище! — прошептал кто-то из шварзяков возле уха Сардана.

Принцесса вышла из кареты, задержалась на подножке, посмотрела на собравшуюся вокруг толпу безучастным взглядом, который видел, как будто бы, совсем не то, что было перед ним, и после этого ступила в снег босыми ногами. Маленькая фигурка ее, одетая в самую красивую из найденных в Атаркхане шуб, покрытую золотыми узорами и с белым капюшоном, казалась совсем крошечной в толпе шварзяков, но по какой-то причине те спешно отступили, подались назад беспорядочно, посбивав друг друга с ног. Смуглая кожа принцессы побелела совершенно. По толпе пронесся боязливый шепот. Эта девушка была похожа на богиню, оказавшуюся в окружении перепуганных свиней. Впрочем, такой она казалась шварзякам. Сардан видел перед собой несчастную, одинокую женщину, непонятую и разочарованную. И еще ту, другую…