Птицеферма (СИ)

В прошлый раз меня снял с дерева Пингвин — опасался, что загнусь. И то вспомнил не сразу. Сейчас… Сова при желании не сможет. Когда я потеряла сознание и полностью повисла на руках, веревки глубоко впились в запястья. Даже если она принесет мне нож, вряд ли у меня получится освободиться самой.

Плевать. Сейчас мне хочется только забыться.

Кажется, даже отключаюсь. Или нет? Совершенно не чувствую времени.

Кто-то протискивается между мной и стволом дерева, подставляет колено между моих ног. Дергаюсь. Неужели кому-то пришло в голову… сейчас?!

— Тихо. Я иначе тебя не поймаю. Сама понимаешь, за спину тебя не приобнимешь.

Пересмешник. Почему-то сразу расслабляюсь. Просто доигрывает в «любовников». И сейчас мне глубоко наплевать, зачем ему это понадобилось.

Мужчина перерезает веревку на моих запястьях, и я действительно кулем лечу вниз. Он подхватывает.

— За шею меня обними, — командует.

Верно, спина, подозреваю, в клочья. Меня и на руки не возьмешь. Можно, конечно, на плечо закинуть, как мешок со свеклой, но Пересмешник так отчего-то не поступает.

Руки не слушаются, мне удается выполнить его приказ только с третьей попытки. После чего он подхватывает меня под бедра, так, чтобы мои ноги оказались с обеих сторон от его тела.

— Расслабься, не уроню.

— Если я расслаблюсь, то отрублюсь, — хриплю куда-то ему в шею.

Отрублюсь и разожму руки.

— Ладно, тогда продержись еще пять минут, — соглашается.

— Угу, — мычу и крепче его обнимаю.

Волосы Пересмешника еще сохранили слабый отголосок запаха того шампуня.

Мне нравится этот шампунь.

* * *

И все же не сдерживаю обещание — теряю связь с реальностью где-то на крыльце.

Новый проблеск сознания — от боли, когда меня укладывают животом на постель.

— Все, иди, — слышу скрипучий голос Совы. — И кликни мне Майну или Олушу. Пригодятся. Придется шить.

— Я могу помочь?

Пересмешник? Он все еще здесь?

— Майну или Олушу позови, — повторяет Сова с нажимом. Слышатся шаги — уходит. — Слыхала? — это уже мне. — Еще помочь рвется. Вот запала ты ему.

Не запала, а упала. На грудь. С ветки.

Но у меня нет сил, чтобы язвить вслух — только мысленно.

— Сейчас промою и зашью кое-что, потом перевяжу, — бормочет Сова себе под нос, кажется, не ожидая моего ответа. — Как раз заживляющее привезли.

Верно, позавчера же была поставка медикаментов, а в первые дни на радостях Сова не столь экономна в их использовании.

Выдыхаю и расслабляюсь. Только крепче обнимаю подушку, когда отчего-то холодные в жару руки касаются поврежденной спины. А потом и вовсе кусаю наволочку.

Ерунда. Если Сова правда решила поделиться лекарствами, то все заживет за пару дней — современные медикаменты творят чудеса.

Думаю так, а ещё через минуту опять проваливаюсь в спасительную темноту.

ГЛАВА 8

Жилая комната. На диван небрежно наброшено пестрое покрывало с пушистой бахромой по краям. Чашка с недопитым чаем посреди невысокого столика.

Направляюсь к барной стойке, расположенной за диваном, который своей спинкой делит помещение на две зоны: гостиную и кухню, — когда меня сзади обнимают чьи-то руки.

— Эм, давай встречаться. Как пара, — чужое дыхание щекочет ухо.

Смеюсь от этого ощущения, пытаюсь вывернуться, но меня не пускают. А при мысли, что сказанное не шутка, внутренности сводит холодом.

— Ник, ты с ума сошел? — уточняю беспечно и только надеюсь, что он не чувствует, как бешено колотится мое сердце.

Его руки под моей грудью, подбородок — на моем плече.

— Вроде бы нет, — отвечает с усмешкой. — Так что?

Дергаюсь, вновь пытаясь вырваться, но Ник держит крепко.

— Пусти. Что за бред? Ты встречаешься с Марго.

— Если отпущу, ты быстро найдешь срочное дело и уйдешь от темы, — закатываю глаза к потолку — Ник слишком хорошо меня знает. — Это не бред. И я помню, что ты встречаешься с Джошем. Но ты его не любишь. И я расстался с Марго.

Мое сердце падает куда-то к ногам. На мгновение зажмуриваюсь, чтобы взять себя в руки и голос прозвучал ровно.