Птицы перелётные

«А вдруг ему у нас теперь понравится и он останется здесь? – думала счастливая мама Дрона. – Вот и Болото добился успехов в своём деле. И он поможет Андрюше снова занять достойное место в нашей жизни, я в этом не сомневаюсь! Наверняка у него есть разнообразные связи. А Андрюша – он же так много знает: и юрист, и звукооператор и… как это?.. художник на компьютере (не помню, как он называл эту профессию… неважно!), да и на гитаре научился, небось, чему-нибудь в своих Америках. И потом – он же пожил их жизнью, а это – такой опыт. Можно в какой-нибудь газете перестроечной поработать и целый цикл статей написать под условным названием ”Америка наизнанку”… Только бы ему понравилось у нас, только бы понравилось! Ведь здесь же его дом, а там эти вечные скитания по съёмным углам».

– Ну и как первые впечатления от Родины? – спросил Болото, привычно усаживаясь на давным-давно облюбованное им место в углу дивана.

– Приятно всех вас увидеть, обалденно приятно! – всплеснув руками, ответил Дрон.

– Кайфуй, Дронушка! Скоро ты к нам привыкнешь и ка-ак примешься замечать наши недостатки! А потом, как писал Иван Бунин, начнёт тебя сжирать ностальгия по твоей Америке.

– Не поэт ты, Болото, не поэт… Кайфоломов ты! – возмутился Дрон. – Мы же только встретились, не выпили даже квалитетного вискаря из страны победившего капитализма, а ты…

– Чего я? – пожал плечами Игорь. – Всё нормалёк… Это я соломку стелю, чтобы не так грустно с тобой прощаться потом.

– Прощаться… – призадумался Брунов. – А зачем прощаться? Сейчас катай себе туда-сюда, постановление вышло. Можно! Главное, чтобы… м-м-м… монета на кармане была.

– Ну, это вы привычные туда-сюда мотаться, а нам, простым смертным, ещё надо доку́мент специальный долго получать, чтобы к вам съездить. Правда, почирикать свободно дали, а вот миску с зерном забыли наполнить.

– Болото! – то ли удивлённо, то ли уважительно приподнял брови друг. – Какие ты несознательные разговоры ведёшь! Да у тебя просто какая-то «свобода слова» на марше!

– На марше, на марше… Я ж говорю – почирикать, а к остальному мы пока ещё не привыкли.

– Но всё равно, Болотце, я безмерно рад, что ты со своими песнями преуспел в Стране Советов. И тем более мне приятно, к слову, что тебе никто не диктует, что и как петь.

– Да… – удовлетворенно хмыкнул Кулик. – В этом деле я дока и зарабатываю себе на жизнь тем, что произвожу сам. Такое, знаешь, натуральное хозяйство.

– Ну, про семью твою мне мазер всё рассказала; про мою – рассказывать нечего… м-м-м… предмета для разговора нет. Вот, приехал в перестроечную столицу. Может, здесь и свою жизнь по-быстрому перестрою. Как покатит, в общем…

– А что у тебя с музыкой? Как я понимаю, стартовали вы с Эскиным даже очень неплохо…

– Неплохо? – с усмешкой переспросил Дрон. – Стартовали мы отлично! Это потом всё наперекосяк пошло. Девки, наркота… Зависали на несколько суток. Играли в хиппи…

– Почему играли? Может, вы ими и были?

– Да нет… – Андрей рассеянно погладил бороду ладонью. – Недотягивали мы в… э-э-э… каких-то компонентах, чтобы совсем уж отвязаться. А ещё на первых порах в нас дух «хомо советикус» до конца не был истреблён… Ну и разбежались мы. Эскин, кстати, первым взялся за голову и поступил учиться, а без него мы почему-то переругались все… Делили власть. Никак не могли решить, кто у нас – лидер.

– Грустно…

– Не говори! – махнул рукой Брунов. – А что наши «Птицы»? Я часто вспоминал времена сто шестьдесят девятой школы. Как всё было замечательно!

– «Птицы»? – Теперь задумался Кулик. – Шура работает в симфоническом оркестре, он, собственно, этого и хотел. Женился, жена старше его и окружила такой заботой, что к нему не подобраться. Его ведь несколько раз приглашали в популярные ансамбли на работу! Но семья, дети… Кто ж его отпустит на тропу разврата?

– А Ероха?

– Серёга имел ощутимые успехи на профессиональной сцене, даже был худруком группы, но потом что-то произошло, и его попросили из Москонцерта. Говорят, что-то там он натворил и его чуть не посадили даже.

– Ты с ним видишься?

– К сожалению… Хотя почему – к сожалению? – Кулик развёл руками. – Просто не вижусь. У нас у каждого своя жизнь.

– Жаль… Как он клёво пел! А чем он, кстати, теперь занимается?

– Точно не знаю, но, по слухам, затеял какой-то бизнес. Он хваткий, я думаю, не пропадёт.

– Жаль, что вы не вместе.

– Ну, ты же знаешь, он ревнив по жизни, и, когда мы с ним говорили в последний раз, я почувствовал, что его тяготят мои успехи. Вторым он никогда не будет, а если я посторонюсь и уступлю ему лидерство, этого не поймут мои зрители. Будешь смеяться, но они ни с кем не хотят меня делить!

– Почему же смеяться? Я это как раз очень даже понимаю. Для Америки, кстати, это обычная история: сегодня ты дворник, а завтра – миллионер… Слушай, а они с Галкой до сих пор вместе?

– Нет, разбежались… – вздохнул Игорь. – У них не случилось детей, не сложилось как-то, так что сейчас он женат вторым браком и, как говорят, девчонка у него родилась. Короче говоря, Серёга вполне счастлив.