Птицы перелётные

Правильный ли выбор сделал Дрон, отправившись играть свой рок-н-ролл в страну, которая дала миру этот самый музыкальный наркотик? Если судить по «плодам» – по песням, которые спел русский музыкант на «земле обетованной», – то скорее нет. Пел Дрон по-русски, и никому не были интересны его симпатичные эксперименты со словом… Основная публика не хотела получать никакого рок-мессию из СССР. Да и, наверное, без Кулика, без Эскина и того же Ерохи недотягивал Андрюха до нужного уровня. Недотягивал – и всё тут… В конце концов он был – а вернее всего, и есть – сугубо групповой музыкант и человек, соответственно – нуждался в музыкальных партнёрах и в тех, кто мог бы помочь ему рулить по жизни. Елена Борисовна рассказывала Игорю, который по-прежнему ей достаточно часто звонил, а иногда и навещал, что Андрей стал очень набожным человеком, посещающим постоянно церковь, держащим все посты и даже поющим в церковном хоре. Болото из этого сделал вывод, что у Брунова не всё в порядке с работой и что в храм он зачастил в поисках смысла жизни, пытаясь вернуть себе точку опоры, которой, судя по всему, лишился. В сотый раз переслушав его кассету, Игорь начал обнаруживать эти ростки отсутствия друзей и цели уже в те, ставшие достаточно далёкими дни. В словах, а главное, в интонациях песен можно было прочитать преддверие одиночества, с которым Дрон тогда ещё боролся. Но чем Игорь мог ему помочь?

Впрочем, жизнь в Эс-эс-сэрии менялась стремительно, и после ухода Черненко новый генеральный секретарь ЦК провозгласил равнение на Перестройку… И уже поляки, бывшие сателлиты Советского Союза, позволяют себе поднять голову, а на Политбюро всё смелее говорят об ошибках, сделанных за время строительства развитого социализма. И в советских республиках всё смелее заявляют о собственном суверенитете. А в культуре и, в частности, в популярной музыке… На радио и телевидении ищут новые «перестроечные» имена и – вот ведь смех! – нашли его, Игоря Кулика, и сделали сначала ведущим телепрограммы «Шире круг» и, как следствие, популярным артистом на всей территории одной шестой планеты. Да что там одной шестой! Вот и Дрон на своих авеню купил кассету «Болото (опус № 2)». Елена Борисовна с восторгом рассказывала, что Андрюшенька с интересом её послушал и даже хвалил друга.

– А что конкретно сказал Дрон? – с тревогой уточнил Игорь.

– Он сказал, что так тоже может быть…

– Еленборисовна, из его уст это звучит как похвала.

– Да… Андрюша всегда был ревнив к чужим успехам, а к твоим особенно.

– Я этого никогда не замечал, – удивлённо пожал плечами Игорь.

– Я знаю, что говорю. Его очень волновали твои успехи, особенно он расстраивался, что не может заводить с твоей легкостью знакомства с девушками. Правда-правда! А в творчестве… Он всегда хотел что-нибудь написать вместе с тобой. Андрей считал, что его песням немного не хватает твоей лёгкости.

– Нет, правда, я и не догадывался, что Андрей в чём-то хотел быть похожим на меня или в чём-то превзойти…

– Естественно, он всегда был очень скрытным мальчиком. А соревнование с тобой его очень стимулировало.

– Интересные вещи вы рассказываете о моем друге! Я вот тоже всё думаю: а куда он меня-то подталкивал в творчестве?

– И что надумал? – улыбнулась Елена Борисовна.

– А знаете, он меня тоже на многие поступки подвига́л, но я так и не подвигнулся… Зато его отъезд… Я ведь сильно переживал его эмиграцию и то, что сам не набрался духу, чтобы прыгнуть в воду и поплыть к своей мечте – играть нашу музыку.

– И слава богу! – всплеснула руками Елена Борисовна. – Скольких людей ты сделал бы несчастными!

– Это правда, – кивнул Игорь с мрачной убеждённостью. – Сейчас я это понимаю и даже благодарю судьбу, что она меня удержала здесь, в Москве. Ведь я, когда услышал дроновскую работу, ту, что он записал там, у себя в Нью-Йорке, первый раз на каком-то интуитивном уровне понял, что у Андрея не всё складывается так, как он хотел бы. Я вдруг тогда сообразил, что той Америки, которую мы видели в своих снах, нет. Есть другая – богатая, талантливая, но очень жёсткая страна, которая допустит до себя только очень одарённых, очень предприимчивых людей. А обладаем ли мы (пусть мы хоть трижды отцы-основатели русского рок-н-ролла!) подобными качествами – вопрос. Если честно, музыка-то не наша, мы её по-другому чувствуем. А для штатников… Это их язык, и они всё равно лучше нас на нём будут разговаривать.

– Но ты-то остался здесь и даже преуспел на ниве вашей дурацкой музыки…

– Еленборисовна!

– Ладно, ладно… Музыка как музыка. А у Андрюши, видно, судьба такая.

– Ещё не вечер. Вот как сейчас Горбачёв отпустит вожжи, как понесётся Россия-матушка под гору – и посмотрим, кто был прав, а кто…

– Воздержался!

2