Птицы Великого леса

На тесной кухне стало слишком людно. На этот раз Вячко не мог увиливать и убегать. Он ворвался в толпу, сбивая одного из троутосцев с ног. За его спиной заревел огонь, и кто-то закричал, но Вячко не разобрал, свой или чужой.

Он заколол того, что упал на пол, ударил прямо в шею. Брызнула кровь. Сзади его толкнули, и Вячко споткнулся об убитого, полетел прямо в стену, оттолкнулся рукой, чуть не вывернув запястье. Развернуться он не успел.

Его пырнули в бок, провернули клинок. Боль ослепила, покрыла всё чёрной пеленой. Он захрипел, но пальцы только ещё крепче сжали меч.

Вячко толкнул нападавшего локтём, пнул ногой под колено и заревел, как дикий зверь, повернулся. Нож вошёл так глубоко, что застрял и остался в теле. Вячко вытащил его сведённой от боли рукой и бросил на пол. Рукоять меча заскользила в окровавленной руке.

Всё было быстро, стремительно, но для него растянулось на целую вечность.

Вячко набросился на противника – смуглого, голубоглазого, так похожего на Ярополка.

Что здесь забыли троутосцы?

К потолку взвивался огонь. В глазах у Вячко сверкало от каждого нового всполоха. Вторак тянул из него силу.

Противников пятеро? Или меньше? Или больше? Всё смешалось в одно целое.

Он рванул с яростным воплем на того, что стоял ближе всех. Троутосец отбил удар, ещё один. Сталь звенела в ушах, оглушала, и казалось, искры сыпались из глаз. Огонь пожирал воздух. Пахло палёной плотью и дымом.

Точно молния ударила Вячко, и он вдруг вспомнил, что должен был оставаться возле Вторака. Он должен был защищать его, а не рваться вперёд в бой.

Мужчины толкались между двух дверей и столов, между стульев и лавок. Это было не сражение. Давка. Вячко орудовал больше ножом. Им легче впиваться в шеи и глаза. Его снова ранили, на этот раз в плечо.

Вячко прорывался туда, откуда летело пламя, к Втораку. Главное – самому не попасть под удар колдуна.

Неистово заревел огонь.

Или это был дикий зверь? Змеиные Цари держали огнедышащих зверей. Это они? Разум помутнел. Он будто снова тонул в трясине.

Удар.

Вячко упал на пол, успев почувствовать щекой чужую кровь. Или это ему пробили голову?

На спину наступил тяжёлый сапог, и Вячко захрипел, теряя воздух. Он пополз по полу. Ему отдавили пальцы и несколько раз ударили в лицо и в висок. Голова затрещала.

У самой двери в коридор получилось подняться на ноги. Вячко опёрся рукой о стену, размазывая по ней кровь. Он шатался. Его меч остался где-то в толпе, но одной рукой он всё ещё сжимал нож. Тот оказался куда вернее.

Рядом со Втораком находился Синир. Он не подпускал никого к колдуну, но куда лучше отгонял троутосцев бушующий огонь. Вячко увидел Феодора, кравшегося к выходу на улицу, нырнул под струю пламени, догнал жреца, развернул к себе и схватил за ворот, напоследок заглянув в лицо. Он ударил несколько раз в сердце и бросил жреца на пол. В стороне нашёл чужой меч. Дузукаланский, кривой. Таким с непривычки будет нелегко сражаться.

Вячко оглянулся на Вторака, чтобы убедиться в его безопасности. Синир оставался с ним рядом. Княжич ворвался в толпу, рассекая клинком чужую плоть.

На кухне занимался пожар, и все, кто ещё был жив, повалили на улицу.

Вячко схватил одного из троутосцев за шкирку, потянул на себя, перерезал горло и толкнул в разбушевавшееся пламя. Он увидел впереди лысый затылок Вторака и светлые спутанные волосы Синира. Уже на дворе у чёрного входа Вячко снова бил и бил клинком и кулаками, пока ещё мог видеть.

Сначала он почувствовал запах гари и палёной плоти. К горлу подкатил ком. Вячко попытался присесть, но не смог пошевелиться. Кто-то придержал его за плечи, усадил и прислонил к стене.

Ревели трубы, огонь и люди. Вячко закрыл уши руками, но сквозь гул прорвался знакомый голос:

– Княжич, – позвал Вторак. – Надо уходить. Сможешь идти?

Он не знал. Попытался пошевелить ногами, встать на колени. В темноте было тяжело почувствовать собственное тело. Вячко зажмурил глаза, потёр сжатыми кулаками. От его рук несло кровью. Он прислушался к своему телу, его ломило, но, кажется, только от ссадин. Пальцами он нащупал разорванную ткань на боку. Кожа, залитая кровью, была цела. Раны зажили.

– Княжич, идём, – поторопил колдун.

Вячко наконец увидел его чёрное от сажи лицо. Одни глаза ярко сверкали.

Вокруг было черным-черно от дыма. Двор усыпали мёртвые тела. Храм горел.

– Я слишком много из тебя потянул, – оправдываясь, виновато сказал Вторак. – Ты не выдержал, да ещё и раны. Я чуть не убил тебя. И мой огонь потух.

– А остальные?

– Все мертвы.

Вячко подумал сначала, что остальные – это только люди хана и троутосцы, а потом увидел длинные светлые волосы и знакомое лицо среди чужих изуродованных тел. Синир не дышал.

– Спаси его, – хрипло прошептал Вячко.

– Я не смогу.

– Спаси! – он попытался закричать, но из горла вырвался только сиплый стон. Он закашлялся от дыма.

– Синир уже мёртв. Мне пришлось выбирать.

Вторак плакал, Вячко только теперь это заметил. Слёзы окрашивались в чёрное и алое, стекая по щекам, собирая кровь и сажу.

– Прости, – губы колдуна задрожали.

И Вячко снова пришлось забыть про свою боль.

– Пошли, – просипел он и поднялся.