Птицы Великого леса

Медленно, шатаясь, он прошёл вперёд и положил девушку на сложенный погребальный костёр. Стрела достал огниво, присел и принялся тереть кремнем о кресало, но искры потухали, не поджигая сырые ветки.

Милош стянул рукавицу и повёл пальцами, рождая огонь между поленьев. Пламя вспыхнуло так ярко и резко, что Стрела отскочил назад. Костёр занялся с пугающей быстротой и лизнул с любопытством яркий свадебный наряд. Милош отвернулся, не желая смотреть, как пламя доберётся до тела.

– Ростислав, – он положил руку ему на плечо. – Давай отойдём.

– Думаешь, прыгну? – спросил его равнодушно Стрела. Глаза его оставались сухими. – Я не могу искать смерти. У меня дома мать и сёстры.

Хорошо это, верно, когда у тебя есть дом. Когда нельзя умирать. Страшно, когда жить не хочется, но Милошу это было тяжело понять. Его никто не звал с той стороны, он даже не мог вспомнить, какой цвет глаз был у его матери или как звучал голос отца.

Дара стояла рядом с Третьяной. Лениво она проводила Милоша взглядом, точно и не увидела. Чири осталась в стороне.

– Там медведь, – тихо сказала она, когда Милош подошёл ближе.

Девочка показала рукой в сторону.

Большая тень шла к реке от леса. И чем ближе она становилась, тем яснее можно было различить существо, что и вправду напоминало медведя, только ходило на двух ногах.

– Стой! Ты кто такой? – Милош размял пальцы, готовясь выбросить заклятие.

– Дедушка.

Дара медленно повернула голову и бросила холодно:

– Зачем пришёл?

Мужчина стоял вдалеке, скрываемый тенями, и нельзя было его разглядеть.

– А то ты не знаешь? Земля, по которой ты ходишь – мёртвая. И если помедлишь, скверна расползётся дальше.

Он говорил то ли ворчливо, то ли насмешливо. Милош начинал всё больше злиться оттого, что не понимал, кто он такой.

Медведь приблизился к костру, и Милош наконец рассмотрел старика в медвежьей шкуре. Худого изнурённого старика, пусть и чародея.

– Земля в округе отравлена. Нельзя больше ждать.

– Хоть кто-нибудь может говорить не загадками? – раздражённо воскликнул Милош. – Кто ты такой?

– Звать меня Дедушка, – улыбнулся медведь, отчего на сухом лице стало ещё больше морщин. – А пришёл я к лесной ведьме за долгом, который она давно мне задолжала.

– Не тебе, – сердито перебила Дара.

– Мне, не мне, а время пришло, – пожал плечами старик. – Послушай, сокол, – обратился он к Милошу, и тому осталось только догадываться, откуда он знал его, – облети сам округу, посмотри внимательно на землю, раз от Дарины теперь никакого толку. А как облетишь, расскажи, что увидел. Я бы и сам, да только у меня нет крыльев.

Милош нахмурился, не спеша последовать совету.

– Слетай.

– И на что мне смотреть?

– На землю, на что же ещё?

Дара неуверенно попыталась сделать шаг, но чары опутали её сознание так крепко, что она не сдвинулась с места.

– Отпусти её, – велел Третьяне Дедушка так уверенно, точно не ждал отказа. – Она мне теперь нужна.

Третьяна неохотно высвободила руку лесной ведьмы и отошла в сторону. Дара заморгала и вздохнула громко. Взгляд её прояснился, голос зазвучал твёрже:

– О чём ты говоришь, волхв? При чём тут земля?

– Не думаю, что мор передаётся от человека к человеку, как обычная болезнь. Я чую гниение от земли. Что-то отравило её.

– Так, значит, дело не в телах и не в заразе? – догадался Милош. – А во всей округе?

Дедушка кивнул.

– Там, где иссыхает сила земли, разрастается тьма. Так было в Долине богов, когда Змеиные цари забрали слишком много, так будет здесь, если мы не поспешим.

– О чём ты говоришь? – нахмурился Милош.

– Об источниках золотой силы, – пояснила Дара. – Там, где они иссыхают, духи становятся дикими.

Дедушка пожал плечами.

– В Совине и в степях источники опустели, но не были осквернены. Поэтому духи обозлились. Но здесь… здесь всё намного страшнее, и даже духам тяжело уцелеть. Хорошо бы узнать, как далеко мор распространяется и есть ли у него границы. Так что…

– Слетаю, – перебил его Милош и кинул шапку в сани, а следом шубу. – Дара, ты со мной?

Она молчала в нерешительности, и Милош понял, что Дара боялась вновь обращаться.

– Я мигом, – пообещал он и судорожно охнул от холода, когда стянул рубаху и остался босиком на голом снегу.

Боль и хруст костей мало значат, если плата за них – полёт. Сокол взвил в ночное небо, стрелой умчался от одинокого костра, радуясь свободе и чистому воздуху.

Но радость была недолгой. Вокруг тёмного города светило ещё больше костров, и запах горящей плоти чувствовался даже высоко в небе. Ночь играла серыми и синими красками. Даже острый соколиный глаз с трудом мог разобрать, что таилось внизу. Но когда он посмотрел иначе, не соколиным, не человеческим, а чародейским взглядом, то увидел, как Лисьи ворота засасывало в чёрное болото. Не талый снег и мокрая земля лежали под крыльями, а смоляная скверна заполоняла город. От ворот и дальше по Стрельной улице скверна медленно пробиралась, от двора ко двору.

Сокол камнем упал на землю и обратился человеком. Вокруг не было никого, кто мог его увидеть.