Птицы Великого леса

– Я никогда не создавала огня чарами, – боязливо напомнила Третьяна.

– Это легко, особенно если разозлиться, – ответила Дара. – Но опасно.

И больно, и страшно, и дико, как сам пожар.

Детинец уже полыхал как большой костёр, и Дара издалека увидела весёлый хоровод духов. Они, радостно улюлюкая, скакали по крышам.

– Духи слишком любят уничтожать, – мрачно произнесла Третьяна.

– Они любят жизнь во всех проявлениях, даже в самых страшных, – пожала плечами Дара.

Издалека доносился гул разгорающегося пожара. Небо на севере окрасилось алым, стало светло, точно на рассвете.

Минув храм, они стали подниматься по улице к детинцу, стоявшему на холме. Недружной дробью разнёсся по улице топот. Навстречу двинулись знакомые дружинники. Дара и Третьяна сошли на снег, чтобы пропустить людей.

Мужчины шли, поглядывая с опаской на ведьм. В глазах их читался страх. Люди умирали, стоило им ступить на землю, но только не чародеи. Огонь, горевший в крови, защищал от ночи и пустоты. Но Третьяна всё равно тряслась. Будь они подругами, Дара взяла бы её за руку, но она только буркнула:

– Не показывай им, что ты их боишься.

– Я боюсь не их, – пропищала Третьяна. – А земли под ногами. Она пустая, мёртвая. Так не должно быть.

– В твоих силах это исправить. Соберись.

Стучали тяжёлые сапоги по деревянному настилу. Поваленные заборы и двери скрипели под дружинниками. Лица чужих людей, которые Дара видела только мельком и едва успела запомнить, сменяли друг друга, мелькали бледными пятнами, и только глаза выделялись у каждого – напряжённые, испуганные глаза. Они были воинами, они привыкли проливать кровь, но никогда добровольно не покидали собственный город, чтобы оставить его на расправу огню. Они никогда не боялись просто ходить по земле.

– Спали тут всё, госпожа лесная ведьма! – вдруг выкрикнул знакомый голос в толпе.

Дара заметила Стрелу. Колючий взгляд, торчащая чёлка. Черты его лица обострились. Он походил на злого пса, у которого шерсть встала на загривке – вот-вот набросится.

– Гори-гори ясно, чтобы не погасло!

Они встретились глазами на короткое мгновение. Дара молча кивнула, не найдя в себе сил ответить, но дружинник, шагавший рядом со Стрелой, уже подхватил:

– Гори-гори ясно!

И кто-то другой, дальше, повторил:

– Гори-гори ясно!

И они закричали наперебой, недружно:

– Гори-гори ясно, чтобы не погасло!

Дерево стучало под сапогами:

– Гори-гори!

И пожар ревел вдалеке:

– Гори-гори!

И духи визжали вместе с ветром:

– Гори! Гори!

Дружинники покидали Лисецк.

Городу пришло время умереть.

Замыкающим шёл Горыня. Воевода остановился, подождал, когда девушки заберутся обратно на настил.

– Ну, дальше дело за вами, – сказал он, оглядев по очереди Третьяну и Дарину. – А где рдзенец?

– Присоединится чуть позже.

Горыня кивнул, потупив взляд, вдруг снял рукавицу и пожал Даре руку.

– Удачи, госпожа лесная ведьма. Детинец уже занялся, так что осторожнее там.

Она, не скрывая злости, процедила сквозь зубы:

– Ваш огонь не уничтожит скверну, зато усложнит нам задачу. Кто-нибудь из нас может погибнуть из-за пожара, который вы начали.

– Я сделал то, что нужно, – мрачно сказал воевода. – Удачи, госпожа лесная ведьма.

Девушки долго смотрели, как Горыня спускался по дороге к Дальним воротам, и по безлюдной Стрельной улице разносился его гулкий топот.

– Семья князя для него как родная, – тихо произнесла Третьяна. – Он очень любит княжича, как сына. Наверное, ты бы тоже хотела так отомстить за свою сестру.

– Не смей сравнивать, – прошипела Дара. – Не смей.

Она сорвалась с места и быстро пошла к детинцу. Какое право имела эта девка так говорить о Весе? Что она понимала? Что она могла знать о чувствах Дары? У неё отобрали не государя, не друга, а родную душу. И забрал её не колдун, не князь, не человек, а зима, смерть и холод.

На тёмной дороге заворочалась точно живая скверна. Дара прожгла в ней дыру.

Горыня убил десятки невинных людей, желая отомстить за князя. А из-за Дары все эти люди и погибли. Все вокруг гибли, потому что она ослушалась Морану.

– Я займусь детинцем! – крикнула она, не оборачиваясь. – Начиная с севера, иди по Охотничьей улице.

– Где?

– С севера, – повторила раздражённо Дара.

– А где именно?

Как же хотелось её ударить. Развернувшись на пятках, Дара посмотрела на Третьяну, но лица её в темноте разглядеть не смогла, та стояла слишком далеко.

– Кто из нас двоих вырос в Лисецке? Ты или я? – язвительно спросила она. – Вот сама и найди эту клятую Охотничью улицу!

Третьяна промолчала. Тени скрывали её лицо, и Дара не представляла даже, что она почувствовала. Разозлилась? Расстроилась? Обиделась? Наконец она молча развернулась и пошла назад.

– Куда ты попёрлась?! – выкрикнула Дара. – Охотничья улица выше.

– А? Ой, – Третьяна стыдливо захихикала. – Что-то я… от дыма…

Некоторое время они ещё шли вдвоём, пока не достигли перекрёстка. Охотничья улица огибала весь детинец и таким образом очерчивала круг.

– Тебе направо. Встретимся здесь, когда обойдёшь по кругу, – сказала Дара.