Птицы Великого леса

Дальше её вела прямая дорога к воротам в детинец. Их оставили распахнутыми. За высокими стенами уже полыхал пожар. Дворец горел, точно огромный погребальный костёр. Больше не было слышно криков. Больше не осталось никого в живых. Только Дара и духи Нави.

Они наблюдали за ней со стен детинца. Кажется, пожар им наскучил, как только они поняли, что обычный огонь не уничтожал скверну. Холодная вязкая жижа всё ещё бурлила под ногами. Дара ступила с настила на землю, стянула рукавицы, размяла пальцы.

– Фу-у-ух, – она глубоко вздохнула и закрыла глаза.

Вокруг рычал пожар. Было жарко и душно. Горячий ветер трепал волосы, а они липли к потному лбу. Было так ярко, что даже через закрытые веки Дара видела свет.

Она снова вздохнула и позвала огонь к себе, сжала кулаки, потянула.

И детинец рухнул во тьму. Ветер пронёсся, разнося по сторонам пепел.

Дара открыла глаза. От потухших зданий поднимался чёрный дым. Пожар, созданный людьми, потух, и пришло время выжечь скверну.

Вместе с паром изо рта вырвались искры. В Даре скопилось слишком много огня, такую силу не удержать в себе даже лесной ведьме. Жарко, слишком жарко.

Нельзя было медлить. Всё пламя, что Дара поглотила, она выпустила на волю, но уже другим – золотым колдовским огнём. Он сорвался с рук, ударил в чёрную скверну, и та зашипела, забурлила. И испарилась.

Дара пустила пламя потанцевать по детинцу, она не жалела больше ничего. Никого не осталось во всём Лисецке, кроме неё и духов Нави. А они неожиданно радостно завизжали, узнав золотую силу.

– Ещё! Ещё! – пищали духи.

– Ж-жги, ж-жги, – шипели тени.

И огонь побежал по земле, разгораясь. Он плясал от одной стены к другой, он затопил весь детинец, точно разбушевавшаяся река. А Дара не жалела огня и смотрела, как потонула в пламени виселица, как исчезла конюшня, как покорёженные остатки княжеского дворца сгорели дотла.

Когда она покидала детинец, позади оставалось только пламя. Оно уже перебросилось на крепостные стены, и духи полезли по ним. Они карабкались вниз со стороны города, неся за собой колдовской огонь. Они не боялись чародейского пламени, оно не могло повредить им. Сотни огоньков в лапах, руках, на кончиках хвостов и даже на рогах – духи несли огонь, точно свечи, и, оказавшись на крышах городских домов, безжалостно их поджигали.

Это было почти так же прекрасно, как Долгая ночь в Совине. Дара невольно улыбнулась, любуясь огоньками. Стало светло, и пожар перестал казаться пугающим. Он забирал холод, тьму и смерть. Он уничтожал то, что уже умерло.

Но этого было недостаточно. Дара пошла вниз по Стрельной улице. Силы, что она взяла от потухшего пожара воеводы, хватило на детинец и хватило бы ещё на всю улицу.

– Жги! – радостно кричали духи Нави.

– Гори!

Дара снова улыбнулась, наблюдая краем глаза, как весело скакали духи по крышам, разнося пожар. Она больше не тратила огонь на здания, а жгла землю, чтобы ни капли чёрной скверны не осталось. Ей было так легко, и грудь распирало тёплое упоительное чувство. Лесная ведьма могла столь многое. Ей было всё подвластно. Этот пожар не походил ничем на тот, что уничтожил Совин. Тогда Дара была слабой, запуганной, загнанной в угол. Она уничтожала себя, чтобы уничтожить ненавистный город. Она чуть не потеряла собственную жизнь, творя заклятия. Теперь Дара была сильна, как никогда прежде. И огонь, рождённый в её руках, не истощал её.

Поджигая землю и дома, Дара тут же черпала силу у разгоревшегося пожара. И так раз за разом, до бесконечности.

На перекрёстке Стрельной и Охотничьей улиц она остановилась. Третьяны нигде не было. Ни во всполохах пожара, ни в темноте убегавшей вниз Стрельной улицы не было заметно никого, кроме духов.

Могло ли что-нибудь задержать Третьяну? Дара решила подождать. Но время шло, пожар всё ближе подбирался к перекрёстку.

Что могло случиться с ней? Дара видела огонь вдалеке на Охотничьей улице, видела, что земля в начале перекрёстка была очищена от скверны, но дальше, там, где улица заворачивала влево, справилась ли Третьяна с проклятием Здиславы?

Пойти следом она не могла, опасаясь сгореть, двинуться навстречу тоже – они бы загнали себя в ловушку.

Пламя от детинца бежало следом. Огонь перекинулся на дома у перекрёстка. Зашипела скверна, испаряясь от жара. Духи поскакали дальше по верхам, разнося огоньки. Скоро весь город потонет в пламени. Нужно было скорее очистить землю.

И она решилась пойти дальше по Стрельной улице до следующего перекрёстка. В стороне, там, где пролегал Боярский тупик, тоже начался пожар. Значит, Милош делал всё, как и договорились. Дара дождалась его на перекрёстке. Позади него от выжженной земли поднимался дым. Тени скрывали лицо Милоша.

– Ну как? – спросила Дара.

Он просто кивнул, и это показалось подозрительным.

– Всё хорошо?

– Замечательно.

Милош прошёл мимо, миновав перекрёсток, остановился на углу, где начиналась узкая дорога к Скотьим воротам.

– Увидимся у Дальних ворот, – сказал он и направился дальше. Всполохи огня и дым порождали длинные уродливые тени и туманили зрение, но Дара готова была поклясться, что Милош несколько раз споткнулся.