Птицы Великого леса

Вновь она надолго осталась одна наедине с духами. Они подбадривали её, когда не хватало сил идти дальше, они разносили огонь в избы, конюшни и лавки, когда у Дары начинало жечь ладони. Дети Нави радостно плясали вокруг белого каменного храма, когда Дара, собрав огонь с соседних домов, направила его на крышу и разрушила золотые купола. С дребезжащим возмущённым плачем позолоченные листы меди падали на землю. Запылали деревянные балки, и большой храм стал походить на свечу. Духи завели недружную восторженную песню, и Дара подпевала им, хотя не знала слов.

Она долго смотрела на храм, пока духи скакали вокруг по очищенной от скверны земле. Они совсем перестали сторониться лесной ведьмы, приняли её за свою. Все они в большинстве своём были городскими духами, привязанными к человеческому жилью, и в ту ночь потеряли родные дома, но скверна была настолько им омерзительна, что они готовы были пожертвовать всем, чтобы её уничтожить.

И они были счастливы. Они прощались со смертью и призывали жизнь. Ничто – ни разрушенный храм, ни уничтоженный Лисецк – не принесли Даре ни капли той же радости. Ничто из этого не могло вернуть Весю.

Чем ярче пылал пожар в Лисецке, тем быстрее затухала ярость в груди Дары.

Пресветлые Братья упоминали пророчество, в котором дочери Аберу-Окиа уничтожат города и принесут за собой конец света. Порой Даре казалось, что это правда. Она несла за собой одни только разрушения.

Она дошла до Лисьих ворот, что вели к бору у реки. Многие духи, точно верные слуги, последовали за ней. Они тоже устали, перестали скакать и визжать и просто ждали, пока Дара выжжет чистую тропу среди скверны и поможет им покинуть проклятый город. В Лисецке не осталось ни души.

Дальше они направились по улице предместий вдоль городской стены. У Дальних ворот прямо посреди дороги сидел Милош. Вокруг него сгущалась скверна, подбираясь всё ближе. Дара выжгла её, отогнала прочь.

– Как ты?

Он не ответил.

– Милош? – позвала она громче.

Голова его была опущена, глаза закрыты. Он вцепился длинными руками в свои волосы.

– Милош, – она села рядом, осторожно коснулась его колена. – Что такое?

– Я не смогу, – послышался чужой, незнакомый голос. Он дребезжал, точно ржавое ведро.

– Почему? Осталось ещё немного, и духи нам помогают.

Он сжал пальцы, потянул себя самого за волосы. Дара попыталась заглянуть ему в лицо, но он закрылся руками. Нашёл время для отдыха. Какой же он избалованный!

– Милош, нельзя сейчас остановиться, – раздражение росло всё сильнее. Да, она лесная ведьма, она могущественнее любого чародея, но не могла же она сама проделать всю работу. – Без тебя я не справлюсь, скверна доползла уже до леса. Нужно выжечь весь посад.

– Я не смогу…

– Хватит тут сидеть! – она схватила его за руку, потянула, но Милош упрямился. – Половину мы уже сделали, и сейчас придёт Третьяна, и…

Она дёрнула его руку слишком сильно и вдруг увидела лицо. Чужое, уродливое, больное лицо. Щёки впали, кожа обтянула череп, глаза налились кровью. Он постарел точно на сто зим. Даже самые древние старики не были так уродливы.

– Что случилось?

– Я… – Выпученные красные глаза горели на мёртвом, страшном лице. – Я не ты, Дара. Я всего лишь чародей. И я не могу столько колдовать, как ты. Эта дрянь, – он махнул рукой в сторону, где ещё чернела скверна, – я жёг её и жёг, а потом вдруг наступил, и вот… я слишком ослаб, и она прокралась под кожу.

Он задрал рубаху, и Дара, прищурившись, разглядела чёрные вены на его груди.

– Пока ещё золото горит, но оно уже тухнет.

За его спиной полыхал Лисецк. К небу поднимался столп дыма, и пепел летел по земле, смешиваясь со скверной.

Всё вокруг было чёрным, серым и красным: небо, земля, пепел, огонь. Всё пахло смертью и Милош тоже.

– Я… Я могу с тобой поделиться.

И она сделала надрез на своей ладони, а после на его и соединила их. Милош прикрыл глаза. Он дышал хрипло, рвано. В какой-то миг он повалился на бок, и Дара крепче сжала их руки. Она забирала жизнь из пожара, брала понемногу от духов вокруг, а они рады были поделиться с лесной ведьмой. Их было много, и каждый дарил всего по капле. Но капля за каплей жизнь медленно перетекала в тело Милоша, и скоро щёки его обагрил румянец, а кожа разгладилась. Золотая сила не смогла спасти от скверны остальных, не спасла Весю, но Милош родился чародеем, и стоило только ярче разжечь огонь в его груди, чтобы тьма ушла прочь. Он открыл глаза, а в них сверкали золотые искры. Его голова лежала на коленях у Дары. Она убрала прядь со лба Милоша.

– Кажется, я отдала тебе слишком много.

Он смотрел удивлённо, как если бы никак не мог понять, происходило ли всё во сне или наяву.

Ревел пожар, чувства ослепили, и Дара не сразу заметила, как беспокойно пищали духи. Они жались друг к другу и пятились к воротам, прямо в огонь. Скверна, заполонившая весь посад, снова подбиралась к городу.

– Нужно идти, – Дара поднялась и протянула руку, помогая Милошу подняться. Он немного шатался, но теперь не от слабости, а от пьянящей жизни, что его переполняла. – Нужно очистить всё вокруг. Пойдём. И постарайся не отпускать мою руку.