Птицы Великого леса

Девчонка соскочила с сундука, обогнула Милоша и отошла в сторону. Взгляд невольно зацепился за девчонку, и в груди дрогнуло нечто, заставляя присмотреться к ней внимательнее. Пусть в Лисецке часто встречались чернявые девушки, таких смуглых среди них не было, ни одна не могла похвастаться хищными чёрными глазами и острым носом. Такие бывали обычно у фарадалов.

– Господин чародей, – позвал торговец.

Милош обернулся.

Мужчина снял с сундука замок и поднял крышку. Внутри лежал товар на любой вкус: пряжка на ремень и богатые ножны, шкатулка и гребешок, зеркальце и небольшой золотой сол – куча безделушек, ставших бесполезными с началом войны. В одной из шкатулок лежал свёрнутый белый платок. Торговец развернул его и показал голубые яркие камни в золотой оправе.

– Таких чистых каменьев нигде не найдёшь, даже из страшненькой девицы сделают красавицу, – принялся он расхваливать товар. – Редкой красоты камень, сколько лет торгую драгоценными каменьями, но краше этого ни разу не видал. Вёз из самого Белого города, сотни торговцев за эти серьги бились, такие цены предлагали, что глаза на лоб лезут, а мне одному повезло. Яхонт лазоревый для этих серёг на самих Благословенных островах добывали…

– Четыре золотых, – предложил Милош.

– Что? Какие четыре, господин чародей? – возмутился бородач. – Двадцать для них – самая низкая цена.

Милош скривился, болтовня торговца раздражала его немыслимо.

– Не будь войны, я бы эти серьги, может, за восемь золотых взял, – сказал он. – А теперь они никому и за два золотых не сдались. Я ещё и переплачиваю, благодарить должен.

– Это камни с самого Айоса!

– Троутосцы не добывают яхонт, его везут из восточных земель на границе с Бидьяром, на островах давно уже нет добычи.

Наглая улыбка на лице торговца потухла, и Милош высокомерно усмехнулся. Может, и удалось бы ослепить кого другого речами о троутоских драгоценностях, но точно не его. Цену украшениям он знал, уж сколько денег потратил в своё время на перстни, пряжки и серьги – редкой девушке так повезёт.

В итоге они сошлись на пяти золотых, и Милош получил костяной гребень в придачу. Когда пожали руки и обменяли товар на монеты, торговец добавил:

– Есть у меня ещё венец с изумрудами. Дивно будет смотреться на девичьей головке.

Милош не собирался больше ничего покупать, но зачем-то попросил показать. Венец и вправду был дивный, такой впору носить знатной боярыне, но не дочке мельника.

«А для княжеской ведьмы бы сошёл», – он сам удивился, что подумал о Даре. Она, как и Милош, тоже любила зелёный цвет.

Но на ней теперь сверкало больше драгоценных камней, чем в короне короля Властимира, и все достались в подарок от Великого князя.

Оторвать взгляд от венца оказалось сложно.

– Мне ни к чему, – сказал Милош с нарочитым пренебрежением. – Прощай.

Он выпрямился и собрался уже уходить, когда снова заметил смуглую девчонку, которая помогала торговцу. Она крутилась вокруг старухи за соседним прилавком, то ли выпрашивала что-то, то ли пыталась обокрасть, а, быть может, сразу и то и другое.

– Кто это такая? Твоя дочь? – спросил он у торговца.

– Эта фарадальская пигалица мне не родня, – он поморщился, не скрывая презрения. – Приютил по доброте сердечной. Их народ теперь в городе не жалуют, девчонку насмерть забили бы, да я заступился.

Девчонка спрятала что-то за пазуху, Милош даже не успел заметить, как она вытащила товар из короба за спиной старухи. Ловкая.

– И чем фарадалы так прогневали местных?

– Так они на князя напали. Сначала на младшего княжича, хотели его в жертву своим нечестивым богам принести. Княжич Вячеслав их всех повязал и привёл к князю Чернеку. Взрослых, конечно, казнили, а детей помиловали, хотели на службу даже взять, пока один из них, мальчишка, не напал на Великого князя. Тут такое творилось, помилуй нас Создатель, – мужик быстро осенил себя священным знамением. – А после я её на улице нашёл, попрошайничала у храма, бабы её за это побили. Ну, я и взял к себе, чтоб помогала. Своих-то детей на мороз не потащишь, на морозе можно и ноги отморозить. А этой что будет? Фарадалы живучие, как тараканы.

Юркнув обратно под прилавок, девчонка села сверху на сундук и посмотрела внимательно на Милоша. Он подумал, что она наверняка слышала последние слова, но промолчала.

– Это ты про меня хозяину рассказала? Что я ищу серьги с яхонтом? – спросил он, щуря глаза.

Девчонка молча кивнула. Под глазом у неё желтела заживающая ссадина, а в груди тускло сияло потухающее золото. Ведьма, но слабая. Жизнь и дар в ней едва теплились.

Милош замешкался, не зная, как лучше заговорить с девчонкой, чтобы не вызвать лишнее любопытство у торговца.

– Прощай, – повторил он ещё раз хозяину лавки и пошёл прочь с площади, но как только свернул за угол, выглянул осторожно и стал наблюдать.

Торговец тоже торопился уйти. Фарадалка взгромоздила его тяжёлый сундук на сани и потащила, тужась от тяжести. Вдвоём они ушли с площади, а Милош последовал за ними, держась на расстоянии.