Птицы Великого леса

Та молча кивнула, но так живо, точно давно ждала этого вопроса.

– Пошли, у нас есть уха, – позвала Веся и протянула девочке руку.

Чири шустро взбежала по ступеням, минуя Милоша и Дару, схватилась за руку Веси и сама первой вошла в избу.

– Ты иди пока без меня, – почти виновато попросила сестру Весняна. – Мы быстро.

Они скрылись в сенях, а Дара осталась стоять, прижимая к груди свежую рубаху да полотенца. Она перевела взгляд на Милоша, и в груди сразу пробудилось раздражение.

– У нас девичник сегодня.

– Стоило оставить Чири на улице, пока вы не отпразднуете?

– Можно было не портить нам вечер. И без того все порядки нарушены, ни один обряд не проведён.

Веся верила, что это к беде, но Милош смотрел на Дару, как на дуру.

– Дай пройти.

Милош даже не пошевелился, да и ни к чему это было, тропа за день стала шире, Дара легко обогнула чародея и пошла в баню. Она всё ещё кипела от ярости, когда плеснула воду на раскалённые камни. Дым повалил ещё сильнее, потянулся к узкому оконцу. Баня топилась по-чёрному, и дышать было почти больно. Дара вернулась в предбанник, скинула тулуп, принялась расплетать косы, когда дверь отворилась.

«А Веся быстро пришла. Эта Чири, видимо, заглатывала уху быстрее, чем дворовая собака».

На пороге в баню стоял Милош.

– Зачем пришёл?

– Попариться, – пожал он плечами. – Я с дороги. С тех пор, как я в Лисецке, так только тряпицами и обтирался. От меня воняет.

Дара поморщилась.

– Приходи, когда мы с Весей помоемся.

– Так я тебя не стесняюсь, не переживай. Можешь даже подглядеть, если захочется, – подмигнул он игриво.

Был бы Милош котом, Дара кинула бы в него валенок. Он присел на лавку, нарочито медленно разулся, не сводя глаз с Дары. Ему нравилось над ней издеваться.

Она схватила чистую рубаху, полотенце и нырнула в мыльню, раздеваться догола пришлось там. Ей хотелось подпереть дверь, но в предбаннике было совсем тихо.

Когда Дара уже промывала длинные, потяжелевшие от воды волосы, она услышала сквозь плеск воды, как хлопнула дверь и зазвучал звонкий голос Веси.

Скоро сестра вошла в мыльню вместе с Чири. Девчонка выглядела стыдливой и тихой. Она робко стояла у двери, прижимая руки к груди, но стоило Весе попытаться стянуть с неё рубаху, как вдруг зарычала:

– Не трогай меня!

Веся отпрянула, вскинув руки.

– Тебе надо помыться, – проговорила она.

Чири молча насупилась. Она стояла в одной нижней рубашке, босая, без чулок, прижимая к шее большой платок.

Дара облилась из ковша, наслаждаясь тёплой водой, отжала волосы и присмотрелась к Чири. Веся снова подступила к девочке, потянула за платок, и фарадалка заревела, как зверёныш, засучила руками, пытаясь ударить Весю. Та старалась удержать её, успокоить, польстить ласковыми словами, но Чири вырывалась с дикой яростью. Она не визжала, не кричала, как обычные дети, но хрипела и била, била, не глядя. Веся охнула, схватившись за живот. Лицо её исказилось от боли. Пусть Чири была совсем маленькой, но ярость придала ей сил.

Дара крепче перехватила ковш. Она уже замахнулась, чтобы ударить, но вовремя остановилась, набрала холодной воды в бочке и плеснула девчонке в лицо.

– Стой смирно, крысёнок, – процедила она.

Чири вжалась спиной в стену. Вода стекала по её спутанным волосам на лицо и плечи.

– Не трогай её, – пискнула испуганно Веся.

Дара даже не взглянула на сестру, бросила ковш на пол.

– Раз собралась жить с нами, так приведи себя в порядок.

Даже в полумраке мыльни, освещённой двумя лучинами, было видно, какие грязные и спутанные волосы у фарадальской девчонки, а пахло от неё и вовсе скверно.

Чири не шевелилась, смотрела пристально на Дару, когда та подошла ближе.

– Давай уже, раздевайся и мойся, – сердито проговорила она. – Ну?!

Медленно девчонка стянула платок, но не выпустила его из рук. Длинные чёрные волосы прикрывали грудь и шею, но Дара всё равно разглядела в вороте рубахи страшные зарубцевавшиеся шрамы.

– Кто так тебя?

Чири не ответила и стянула через голову рубаху, смяла и бросила себе под ноги.

– Иди сюда, я тебя намылю, – попросила тихо Веся.

Дара оглянулась на неё.

– Без меня справишься?

– Иди.

Дара и сама была рада уйти подальше.

Милош сидел на лавке, перед ним стоял горшок с ухой.

– Веся успела и о тебе позаботиться, – хмыкнула Дара.

В предбаннике было тепло, так жарко прогревала печка всю баню, но Дара всё равно накинула поверх помытого тела принесённую сестрой шубу. Она села рядом с Милошем, заговорила тихо, чтобы никто не подслушал их разговор.

– Эта девчонка фарадалка.

– О, я тоже заметил.

Дара закатила глаза, но оставила его глупую шутку без внимания.

– Она одна из тех?

Милош некоторое время ел уху, закусывая ржаным хлебом, и молчал. Дара разглядывала его ввалившиеся от усталости глаза и думала, что не так уж он был и красив. Верно, лишь необычность его и привлекла её когда-то. А без дорогого кафтана, без изумрудной серьги да чистых волос он казался весьма обычным. Худощавый, что скелет, длиннющий, со вздёрнутым смешным носом. Слишком тонкие нежные пальцы, слишком по-девичьи пухлые губы. Мужская красота должна быть другой – мощной, строгой, полной власти, как у Снежного князя.