Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Повинности крестьян по уложению заключались: 1) в доставлении на своих подводах помещикам из деревни в город и на место службы в поход запасов для их продовольствия и на продажу; 2) в приходе из деревень для работ в помещичьи усадьбы. Крестьянин не имел права на землю, на которой жил, – она принадлежала помещику. «Люди в России не привязаны к земле, – говорит Болтин[466], – ни земля к людям, хотя как те, так и другие крепостные; вследствие чего помещик или владелец имеет власть продать и людей без земли, и землю без людей, или совокупно обои; властен помещик перевести крестьян на другое место, и тогда они остаются уже без земли».

Движимое имущество крестьянина не считалось его собственностью: он владел своими животными до тех пор, пока их не отбирал владелец[467]. Размер повинности и оброка предоставлялся произволу помещика. Закон повелевал только крестьянину чтить и слушать помещика во всем, «и пашню на него пахать, оброк хлебный и денежный и всякий мелкий доход с угодий платить по старине» или платить доход, «чем помещик изоброчит»[468].

Впоследствии помещики установили разного рода поборы с крестьян, которые и обязаны были вносить их ежегодно. Эти ненормальные правовые отношения между людьми с течением времени не только не ослаблялись, а, напротив, усиливались, и число крепостных, начиная с царствования Петра I, все увеличивалось.

По первой ревизии положено было в оклад, кроме купечества, 5 472 516 душ. В царствование Елизаветы Петровны повелено произвести вторую ревизию, причем правительство во всех своих указах стремилось прикрепить человека, уничтожить его самостоятельность и расширить пределы господского права. «Такое направление было в духе того времени, – говорит Победоносцев[469], – то была эпоха владычества временщиков, не умеряемых ни здравыми началами твердого государственного управления, ни уважением к общему мнению, которое не могло еще образоваться и высказаться, ни коренными началами и преданиями старой Руси, которые были уже забыты».

Все меры правительства клонились к расширению пределов крепостной зависимости, тем более что умножение числа людей, записанных в подушный оклад, составляло прямо интерес государства в финансовом отношении. При второй ревизии, кроме людей, бывших уже крепостными, подчинялись крепостному праву и такие, которые до того не были ни за кем записаны. Так, в подушный оклад писались церковнослужители и их дети, оставшиеся без места от упраздненных церквей и от уменьшения штатов. Они были записаны за теми помещиками, на земле которых их застала ревизия. Разночинцы, солдатские дети, купеческие и мастеровые, не положенные еще в подушный оклад, годные записывались в солдаты, а негодные отдавались помещикам. Бобыли и не помнящие родства, вольные люди, оказавшиеся в городах без мастерства и без приписки к посадам, обязаны были приискать себе помещиков.

Распоряжаясь так, правительство имело главнейшим образом в виду, чтобы ни один человек «без положения в оклад не остался». На этом основании сироты, незаконнорожденные дети, приемыши записывались в крепостные.

Многие солдаты, по увольнении в отставку, возвращались к тем владельцам, от которых были взяты в рекруты. Дети солдат, рожденные до поступления на службу, также рожденные после отставки у солдата, возвращенного к помещику, считались принадлежащими последнему. В 1744 году повелено солдатских детей до 6-летнего возраста оставлять у матерей с тем, чтобы после этого срока они представили их в гарнизонные школы.

Инородцы также подвергались записке в крепостное состояние. Так, в 1740-х годах уфимский вице-губернатор Аксаков раздавал разным людям бунтовавших башкирцев. В 1743 году 2809 человек салтанаульских ногайцев, за самовольное откочевание с Кубани за границу России, были розданы преследовавшим их калмыкам, а затем при переводе ногайцев с Кубани и из Астрахани в Казанскую губернию многие из них розданы были в вечное владение татарским мурзам. Пленные, взятые во время войн России с иностранными державами и женившиеся на крепостных «девках или женках», записывались в крепостное состояние.

При таких условиях число крепостных с каждым годом возрастало. Оно увеличивалось еще и тем, что правительство, в виде награды, жаловало военным и гражданским чинам в вечное владение целые деревни и села, бывшие до того вольными, государственными или дворцовыми.