Вообще, комиссия о сочинении нового уложения не дала ничего, что бы могло облегчить положение крестьян и ограничить произвол помещика. С каждым последующим днем положение крестьян ухудшалось как в нравственном, так и в материальном отношении. Работая на помещика столько дней в неделю, сколько он пожелает назначить, крестьянин не имел почти времени и средств обработать свои поля и устроить хозяйство. По недостатку хлеба крестьяне примешивали к ржаной и яровой муке пивной дробь и другие масляные из коноплей и льна избоины и мякину. Такая пища употреблялась крестьянами Клинского и Звенигородского уездов; в губерниях же малоплодородных они питались только отрубями и мякиной. Каргопольские черносошные крестьяне писали в наказе своему депутату, что принуждены печь хлеб с примесью сосновой коры, соломы и травы, называемой вахка.
«Я останавливался, – говорит путешественник[485]
, – во всяком почти селе и деревне, ибо все они равно любопытство мое привлекали; но в три дня своего путешествия ничего я не нашел похвалы достойного. Бедность и рабство повсюду встречались со мной в образе крестьян. Непаханые поля, худой урожай хлеба возвещали мне, какое помещики тех мест о земледелии прилагали рачение. Маленькие крытые соломой хижины из топкого заборника, дворы, огороженные плетнями, небольшие хлеба, весьма малое число лошадей и рогатого скота подтверждали,Неприглядная, почти нищенская жизнь, требование больших оброков и тяжелых барщинных работ, частые рекрутские наборы, жестокость помещиков, преследование раскольников, взяточничество и всякого рода поборы заставляли крестьян покидать свои дома и искать свободы в лесах, степях и на окраинах Русского царства, среди казачества. Побеги были самым первоначальным и простейшим видом оппозиции произволу и насилиям помещиков. Несмотря на частое запрещение, бродяжничество крестьян не прекращалось и усиливалось под влиянием голода, войн и прочих тягостей крестьянского быта. Деревни пустели, и заботы правительства были направлены к тому, чтобы удержать сельское население в своих местах. Оно посылало особых сыщиков в те места, куда более всего стремилось беглое население. Все царствование Петра I наполнено указами о возвращении беглых. Крестьянам запрещено удаляться далее 30 верст от места жительства, а затем просить себе паспорт. В последующие царствования указы о ловле беглых и недержании их у себя повторялись весьма часто, но не приводили ни к каким результатам. Покидая семейство, бросая дом и собственность и скитаясь по лесам, беглые питались Христовым именем или занимались разбойничеством. Собираясь довольно большими партиями, беглые разбойничали повсюду, и в особенности по большим рекам, где грабили суда. Грабежи и разбои развились настолько, что не только под Петербургом, но и в самой столице валялись по улицам мертвые тела убитых и ограбленных ночью жителей[486]
.Для обеспечения себя от разбоя помещики принуждены были вооружать дворню, иметь ружья, пистолеты и даже пушки. В приволжских губерниях нельзя было ездить иначе как с многочисленной свитой из дворовых.
Правительство принуждено было сформировать особые сыскные команды для преследования воров и разбойников, но команды эти не приносили ожидаемой от них пользы и не могли прекратить грабежей и убийств. Они были сформированы преимущественно из престарелых и раненых солдат, были все «
За разбойниками, доносил в мае 1767 года Сенат императрице[487]
, «хотя как скоро уведано будет, для поиску их батальонные служители и посылаются, только разбойники, не по одним рекам собираясь производят свои злодейства, но и на сухом пути, ездя на лошадях. А особливо, когда только они приметят или каким-нибудь образом уведают, что за ними отправлены команды, то оные как ныне, так и из прежних многих дел видно, разбиваясь врознь и оставляя водяной ход, больше от поимки укрываются сухим путем, и потому в поимке их через пеших солдат мало бывает успеха».