Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

«Я во свете всему войску и народам учрежденный великий государь, явившийся из тайного места, прощающий народ и животных в винах, делатель благодеяний, сладкоязычный, милостивый, мягкосердечный российский царь император Петр Федорович во всем свете вольный, в усердии чист и разного звания народов содержатель и проч., и проч., и проч.

На сем свете живущему в городах и крепостях мне подданному, благодетельному и продерзательному народу с домашними, т. е. с детьми и женами, объявляется сей мой указ во всех сторонах, как-то: на всех дорогах, местах, деревнях, на перекрестках и улицах публикуется.

За нужное нашел я желающим меня показать и для отворения на сих днях пространно милостивой моей двери, послать нарочного к башкирской области старшинам, деревенским старикам и всем малым и большим; тем как гостинец посылаю мои поздравления. Заблудившие и изнуренные, в печали находящиеся, но мне скучавшие услыша мое имя, ко мне идти, у меня в подданстве и под моим повелением быть желающие, безо всякого сумнения идите и как прежде сего ваши отцы и деды моим отцам и дедам же служа выходили против злодеев в походы, проливали кровь, а с приятелями были приятели, так и вы ко мне верно, душевно и усердно, безсумненно к моему светлому лицу и сладкоязычному вашему государю, для похода без измены и применения сердцов и без криводушие в подданство и в мои повелении идите. А особливо первая надежда на Бога на сем свете, мне, вольному вашему государю, служа, душ ваших не пожалейте, против моего неприятеля проливать кровь, когда прикажется быть готовым, то изготовьтесь. А что верно я, то для уверения вас своей рукой во все стороны, как то и к вам указы посылал.

Слушайте! когда на сию мою службу пойдете, так и я вас помилую, а что я ваш подлинно милостивый государь, признавайте и верьте. Ныне я вас, во-первых, даже до последка землями, водами, лесами, жительствами, травами, реками, рыбами, хлебом, пашнями, денежным жалованьем, свинцом и порохом, как вы желали, пожаловал по жизнь вашу и пребывайте так, как степные звери в благодеяниях и продерзостях, всех вас пребывающих на свете освобождаю и даю волю детям вашим и внучатам вечно.

Повеления мои послушайте и исполните. А что точно ваш государь сам идет, то с усердием вашим, для смотрения моего светлого лица встречу выезжайте. А я уповаю на Бога и вам подтверждаю: от таких продерзостей размышляя, на себя сумнения не возлагайте. Когда же кто на приказания боярские в скором времени положась изменит и повстречается моему гневу, то таковые от меня благодеяния уже не ожидайте и милости не просите и к гневу моему прямо не идите. Сие действительно Божиим именем под присягою я сказываю, после истинно не прощу.

Доброжелатель великий император государь Петр Федорович и царь сам третий руку приложил.

Сей мой указ писан и скреплен по исходе сентября месяца во вторник, то есть в Покров»[590].

Отправив этот указ и приказав всем каргалинским татарам приготовиться к походу, Пугачев 2 октября направился к Сакмарскому городку.

За несколько дней до его прихода была прислана в городок из Оренбурга небольшая команда Алексеевского полка при двух офицерах, которым атаман Донской сдал бывшие в городке четыре пушки, порох и боевые заряды, а сам уехал в Оренбург. Недостаток войск в Оренбурге заставил Рейнсдорпа вытребовать эту команду обратно, приказать всем престарелым и малолетним казакам с семействами переселиться в Красногорскую крепость, а атаману Донскому со служащими казаками, оставив только в городке 20 человек для почтовой гоньбы, идти в Оренбург. Так как атамана Донского не было в городке, то оставшийся после него старшим есаулом Яков Крушин собрал к себе престарелых казаков и приказал им приготовиться к переселению с семействами в Красногорскую крепость.

– Зачем нам туда идти? – говорили казаки. – Пойдем лучше в Оренбург.

Казаки просили Крушина съездить в Оренбург и испросить на то позволение губернатора. Возвратившись в тот же день обратно, Крушин объявил, что ему приказано забрать из города порох, все снаряды и идти в Оренбург только со служащими казаками.

– А вы как хотите, – говорил он старикам, – буде желаете, то идите в Красногорскую крепость, а если не желаете, то оставайтесь дома.

Положив орудия и припасы на подводы и взяв всех служащих казаков, Крушин отправился в Оренбург, а для почтовой гоньбы и управления престарелыми и малолетками оставил станичного писаря Ивана Бородина.

В ночь с 1 на 2 октября приехали в Сакмарский городок несколько человек яицких казаков, в том числе Максим Шигаев и Петр Митрясов, шурин Донского. Остановившись в доме атамана, они поручили Дмитрию Донскому, отцу атамана, собрать к себе народ. Увидев в числе собравшихся священника Ивана Михайлова, Шигаев и Митрясов обратились прежде всего к нему.

– Здравствуй, батюшка, – говорили они, – мы приехали к вам с указом от государя.

– Государь скончался, – заметил священник.

– Врешь, батька, он жив, а вместо него погребен другой; вот и указ его, читай.