Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Эта новая неудача заставила Рейнсдорпа отказаться от наступательных действий до прибытия подкреплений, и в течение нескольких последующих недель военные действия под Оренбургом не сопровождались никакими особенностями, которые могли бы изменить взаимное положение сторон. Почти ежедневно небольшие кучки мятежников подходили к крепости, кричали, чтобы гарнизон сдался государю, по ним производилось несколько выстрелов, и тем дело кончалось.

Рейнсдорп предписал начальнику Верхнеозерной дистанции, бригадиру Корфу, собрать команды с постов и идти к нему на помощь; просил о том же киргизского Айчувак-султана, а Пугачев разослал повсюду воззвания и приглашал в свою толпу киргизов, ногайцев, заводских и помещичьих крестьян. Он приказывал выпустить всех содержащихся в тюрьмах и «у хозяев имеющихся в невольности людей», и всем, кто получит его указ, идти на соединение с его толпой.

«Приказание от меня такое, – писал самозванец[661], – если будут оказываться противники, таковым головы рубить и кровь проливать, чтобы детям их было в предосторожность. И как ваши предки, отцы и деды служили деду моему блаженному богатырю, государю Петру Алексеевичу, и как вы от него жалованье [получали], так и я ныне и впредь вас жаловать буду и пожаловал землею, водою, верою и молитвою, пажитью и денежным жалованьем, за что должны вы служить до последней погибели, и буду вам за то отец и жалователь; и не будет от меня лжи много, будет милость, в чем я дал мою пред Богом заповедь. Буде кто против меня будет противник и невероятен, таковым не будет от меня милости: голова будет рублена, а пажити ограблены».

Как это, так и другие воззвания самозванца были приняты населением с большим сочувствием: они обещали каждому свободу религии, освобождение от крепостной зависимости и наделение землей.

Прежде всего присоединились к Пугачеву те 400 человек башкирцев, которые были вытребованы для подкрепления гарнизона Оренбурга, а затем был получен в Башкирии указ самозванца, отправленный из Каргалинской слободы. Указ этот поднял большую часть населения, так что когда через несколько дней приехал в башкирские селения сержант Белов, посланный из Таналыкской крепости собрать башкирцев для защиты линии, то он увидел, что почти все уже были вооружены[662]. Белов передал старшинам приказание бригадира Корфа, чтоб они собрали свои силы и шли на помощь Верхнеозерной крепости, но башкирцы отвечали, что идут к государю. Разделясь на две партии, они отправились в стан самозванца: сначала прибыл старшина Еман-Серай с 500 человеками, а чрез несколько дней пришел и старшина Кинзя, также с 500 человеками[663]. Пугачев щедро наградил старшин и из взятых в разных крепостях денег приказал выдать по рублю каждому пришедшему башкирцу[664].

Не ограничиваясь этим первым успехом, самозванец разослал свои указы по крепостям и форпостам, требуя покорности как от гарнизонов, так и от комендантов. Один из таких указов дошел до бригадира Корфа и поставил его в странное положение. Пугачев требовал, чтобы бригадир поступил к нему в подданство, «а как гатил в оном [указе] явствует на склад крестьянский, – писал Корф[665], – следовательно, потому и надобно думать сие несправедливо». Одумавшись, Корф приказал собрать со всей вверенной ему дистанции регулярные команды в Верхнеозерную крепость и намерен был здесь защищаться. При этом сборе оказалось, что на всем протяжении, от Нежинского редута до Губерлинской крепости, находилось на службе 1156 человек иррегулярного войска и только 340 регулярных. При требовании команд в Верхнеозерную крепость многие казаки, калмыки и башкиры бежали, а из Нежинского и Вязовского редутов, с их форпостами и заставами, команды вовсе не прибыли. Точно так же отказались идти в Озерную и красногорские казаки, получившие уже указ Пугачева, адресованный на имя капитана Уланова, который по своей «безрассудности» прочел его публично при собрании казаков. Хотя Уланов и был за это арестован, но казаки все-таки не пошли в Озерную, где собрались команды лишь некоторых крепостей и были расположены лагерем.

Вскоре бригадир Корф узнал, что среди прибывших команд находятся явные сторонники Пугачева и что один из таковых, казак пригорода Табынска Тимофей Красильников, успел съездить в стан самозванца и привезти оттуда указ на имя атамана Немирова.

Утром 8 октября вся иррегулярная команда отправилась из лагеря в Верхнеозерную крепость, причем Красильников впереди всех вез указ Пугачева и показывал его народу[666].