Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Что касается действий против мятежников, то Бибикову вменялось в обязанность прежде всего разослать печатный манифест, с целью открыть глаза «ослепленной черни и для испытания, не удастся ли сим способом кротости» и обещанием совершенного прощения «обратить на истинный путь если не всех, то по крайней мере некоторую часть сообщников самозванца Пугачева». Так как манифест этот решено было на первый случай публиковать в районе действий мятежников, то для большинства населения той местности он оказался совершенно непонятным и потому не имел никакого успеха. Излагая бедствия, которые испытала Россия от самозванца Лжедимитрия и возникших тогда междоусобий, говоря о том, что отечество наше едва не подпало под власть Польши и тогда греко-кафолическая вера подверглась бы «римскому стулу», Государственный совет, где составлялся манифест, упустил из виду, что он должен быть публикован почти исключительно среди раскольников, магометан и язычников. Население Казанской, Оренбургской и Астраханской губерний не имело ничего или весьма мало общего с остальной Россией, и защита православия, конечно, не входила в интересы магометан, была чужда для инородцев. К тому же написанный языком непонятным для простолюдина, манифест не мог произвести впечатления на население, не имевшее никакого понятия о политическом строе, искавшее только воли и материального обеспечения.

«Нескладный слог» воззваний самозванца, по выражению Бибикова, действовал на народ гораздо более, чем внушение о религиозном единстве и политической целости государства. Мы увидим ниже, как манифест был понят населением и какие распоряжения вызвал он со стороны Бибикова, хорошо понимавшего, что возникшие беспорядки надо на первых порах уничтожать силой и что без войск его деятельность в крае будет бесплодна. Хотя в заседании Государственного совета 28 ноября было заявлено об отправлении нескольких полков, но А.И. Бибиков признал это недостаточным, и по его настоянию Военная коллегия приказала отправить: из Кексгольма в Казань Архангелогородский карабинерный полк, из Дерпта в Новгород Лейб-Кирасирский[862] и из Могилевской губернии в город Вязьму Владимирский драгунский полки[863]. Президент Военной коллегии требовал теперь от полковых командиров «наипоспешнейшего в пути следования» и сколь возможно скорейшего прибытия к месту назначения.

«О причине, по которой вы отправлены с полком, – прибавлял граф Чернышев каждому из полковых командиров[864], – не только не имеете вы нужды скрывать от ваших подчиненных, но, напротив, сказывать им, что сей им причиненный марш происходит от того, что бездельник-самозванец около Оренбурга проявился, который, делая разбои и грабительства, причиняет вред многим, и вы посланы не только сию плутовскую шайку рассеять, разбить и привесть в той стороне, под командою генерала Бибикова, все в совершенную тишину, но доставить верным подданным то спокойствие, которое ее императорское величество оным всегда желает и которое такими разбойниками, каков есть сей самозванец и плут, отъемлется, и что потому всякого такого ненавистника покоя должно военному человеку, во что бы то ни стало, низвергать и обращать в небытие».

Для ускорения всякого рода сношений повелено было по тракту от Москвы до Казани усилить число почтовых лошадей на станциях. «Пришло на ум, – писала императрица князю Вяземскому, – не худо бы, если бы на станции от Москвы до Казани поставили лошадей по сорок до февраля месяца, ибо посылок много быть может: все же и сие самое уже сделает в людях импрессию о сильных мерах, кои берутся». Высочайшее повеление это князь Вяземский 28 ноября объявил Сенату с прибавлением, что лошади должны быть поставлены с повозками и упряжью[865]. Вместе с тем 30 ноября Сенат сделал распоряжение, чтобы ни колодников, ни назначенных на поселение в Сибирь и Оренбургскую губернию туда не отправлять, а посылать их в Александровскую крепость, в Азов и Таганрог, в Финляндию на крепостные работы и в Ригу на работы по Двине. Тех же колодников и поселенных, которые находились временно в Казанской губернии и число коих было весьма значительно, отправить в Азов и Таганрог, чрез Воронежскую губернию, небольшими партиями, человек по тридцати, и на канатах.

«А о поляках, – писал Сенат[866], – находящихся в Казани и прибываемых из Сибири, для возвращения в отечество, сделать немедленно рассмотрение и распоряжение Военной коллегии». Последняя приказала остановить всех конфедератов и сосредоточить их в двух пунктах: в Тобольске и Казани; но когда Бибиков нашел это неудобным, то приказано было тех, которые находились в Казанской губернии, отправить, через Москву и Смоленск, до границы[867].