Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

«В надежде вашей ко мне милости, – писал он князю Вяземскому[851], – осмеливаюсь мою мысль сказать: я бы думал, не было бы бесполезно, если бы назначить какую знаменитую сумму денег и прощение его сообщникам, кои бы только его, Пугачева, живого выдали или б по крайности и мертвого. Казалось бы, чтоб из тех плутов могли таковые найтиться. Другое: может, бы мог найтиться из отважных людей и таковой, коему позволить к нему предаться, опоруча его домом и семейством, чтобы, войдя к нему [Пугачеву] в услугу, его убил или бы, подговори других, выдал. Буде бы таковой обещавшийся и солгал, то от одного человека знатные опасности произойти не может. Сие вашему сиятельству донеся, желал бы знать ваше на то повеление, но как отдаленность далека, то сведав, где г. Брандт, о сем с ним списываться буду и требовать его о том мнения. Я признательно вам донести имею, что сей злодей Пугачев столь мне нетерпим, что описать не могу, что такая злобная и неистовая тварь отважилась в отечестве столь нетерпимое зло произвести, то он всеконечно всякого рода искоренения достоин».

Имея в виду, что для уговора казаков выдать Пугачева были уже отправлены Перфильев и Герасимов, императрица находила несообразным с достоинством ее сана назначать награждение за доставление головы Пугачева и тем подавать повод к убийству. Она разрешила обещать награждение только за живого и заявила, «что то объявление об этом генерал Бибиков может сочинить сам». Тем не менее проект был составлен в Сенате, утвержден императрицей и прислан Бибикову[852]. Размер вознаграждения не был определен в объявлении, но впоследствии, как увидим, за голову Пугачева была обещана весьма значительная сумма.

Новый главнокомандующий был человек не случайный, но образованнейший и более других опытный деятель тогдашнего времени. Произведенный 7 июля 1746 года в инженер-прапорщики, А.И. Бибиков служил потом в Московском Сенате, участвовал в работах по Кронштадтской крепости, а затем переведен был в артиллерию и отправлен за границу, сначала в Саксонию, для изучения технической части артиллерии, а затем в Пруссию и Померанию, для собрания сведений о запасах продовольствия и расположения войск.

Будучи в чине подполковника и командуя 3-м мушкетерским полком, он участвовал в Семилетней войне и за личную храбрость в сражении под Цорндорфом (14 августа 1758 года) произведен в полковники. В следующем году он был назначен комендантом города Франкфурта и, «отличаясь мягкостью характера, распорядительностью и умением обходиться, сделался любимцем жителей».

В 1761 году Бибиков, уже командуя пехотной бригадой, предпринял 1 сентября блестящее ночное нападение на отряд генерала Вернера, вышедшего из крепости Кольберга, разбил и захватил в плен самого начальника, с большей частью его отряда. По окончании войны, в феврале 1762 года, он был произведен в генерал-майоры и назначен шефом Черниговского пехотного полка.

Блестящие дарования молодого генерала обратили на себя внимание Екатерины II, и вскоре по вступлении на престол императрица отправила Бибикова в Холмогоры, для разузнания образа мыслей сосланного туда принца Антона Ульриха Брауншвейгского.

В декабре 1763 года императрица писала графу Захару Чернышеву: «Моя воля есть, чтобы генерал Бибиков здесь еще остался на месяц; мне в нем нужда»[853]. Нужда эта заключалась в том, что Бибиков был послан и с блестящим успехом окончил поручение по усмирению волнений заводских крестьян в Казанской и Симбирской губерниях. В 1767 году он назначен маршалом комиссии для сочинения проекта нового Уложения и во время путешествия императрицы в Казань находился в ее свите на галере «Волга»[854].

В промежуток времени с 1769 по 1771 год Александр Ильич был послан для осмотра Финляндии, потом жил в Санкт-Петербурге без дела и, наконец, был назначен присутствовать в Военной коллегии. За все это время императрица не прерывала сношения с Бибиковым и в отсутствие его из столицы вела с ним переписку.

В 1771 году он отправлен был в Польшу командовать войсками в самое трудное время первого оной раздела и исполнил данное ему поручение с таким успехом, что получил орден Святого Александра Невского и чин генерал-аншефа.

В первой половине 1773 года положение наших дел с Турцией было не блестящее. Граф Румянцев принужден был, по недостатку войск, перейти обратно через Дунай и просить подкреплений. В это время польские дела были приведены уже к окончанию, и тогда граф 3. Чернышев заявил, «что по настоящему положению польских дел можно послать в подкрепление первой армии несколько полков находящегося в Польше корпуса»[855].