Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Поручая Бибикову умиротворить край во всех отношениях и зная, что в Казани содержится «несколько разглашателей об известном самозванце Пугачеве», императрица поручила их в «полное ведомство генерал-аншефа Бибикова», и с этою целью при нем была составлена особая комиссия, получившая впоследствии название секретной[868]. В состав этой комиссии были назначены лейб-гвардии Измайловского полка капитан Лунин, лейб-гвардии Семеновского полка капитан-поручик Савва Маврин, лейб-гвардии Измайловского полка подпоручик Василий Собакин и секретарь Тайной экспедиции в сенате Зряхов. Им приказано было отправиться в Казань как можно скорее и, не дожидаясь приезда Бибикова, приступить к занятиям.

Независимо от членов секретной комиссии, в распоряжение Бибикова назначены: генерал-майор Мансуров и князь Петр Голицын, «из коих сему последнему, в Москве теперь находящемуся, – писала Военная коллегия А.И. Бибикову[869], – у вас и явиться велено, а Мансуров отправляется в Симбирск к следующим туда чрез Воронеж из Смоленска легким полевым командам». С Бибиковым отправлены: командир Великолуцкого полка полковник Юрий Бибиков[870], один инженерный офицер, один лекарь, один офицер Генерального штаба, и «для большего оказательства» ему разрешено было взять с собою из гвардии нескольких обер– и унтер-офицеров и двенадцать гренадер[871]. В числе выбранных был лейб-гвардии Преображенского полка подпоручик Г.Г. Державин, а лейб-гвардии Конного полка адъютант князь Волконский и поручик Кошелев, и лейб-гвардии Преображенского полка капитан-поручик Толстой отправились в Казань волонтерами.

На первый случай Бибиков мог располагать только четырьмя полками[872], в которых было до 2547 пехотинцев и 1562 кавалеристов. В его распоряжение должны были поступить 1718 человек строевых с 16 орудиями, находившиеся в четырех полевых командах, получивших приказание вместо Саратова следовать в Симбирск[873], отряд генерал-майора Фреймана (в котором к 10 декабря было только 1754 человека строевых с 11 орудиями)[874], 280 человек бахмутских гусар и, наконец, отряд Деколонга, находившийся в Троицкой крепости[875].

На усиление войск в Москве отправлены были туда из Новгорода гренадерская рота Вятского пехотного полка и из Ладоги весь Нарвский пехотный полк. «Кажется, всего сего довольно, – писал граф Чернышев князю Волконскому[876], – но дальность меня беспокоит и печалит то разорение, которое плутец [Пугачев] до прихода сего причинит».

Действительно, «плутец» долго еще мог хозяйничать безнаказанно, так как даже и те войска, которые были отправлены из Финляндии и окрестностей Петербурга, могли прибыть в Казань не ранее первых чисел января 1774 года, а остальные и гораздо позже.

Войска эти были большей частью в походе и еще далеко от места действий. Не скоро можно было приступить к фактическому усмирению мятежников, и потому А.И. Бибиков не особенно торопился отъездом из столицы, но признал необходимым отправить вперед членов секретной комиссии. Он приказал им ехать как можно скорее в Казань и открыть заседания, не ожидая его приезда, дабы «укротить хотя мало бунтующие души в городе и во всем околотке, а наказанием на первый случай преступников заставить молчать ядом напоенные сердца».

Глава 27

Народные толки о происходящем под Оренбургом. – Состояние Казани. – Объявление губернатора городским обывателям. – Выселение из города Казани. – Грабежи киргиз-кайсаков. – Волжские казаки и их бездеятельность. – Манифест Пугачева. – Занятие мятежниками всей Самарской линии и города Самары. – Развитие мятежа на границах Казанской губернии. – Занятие инсургентами Заинска. – Состояние города Уфы, Пермской и Исетской провинций. – Меры, принятые местными властями для защиты против мятежников. – Волнения заводских крестьян.

По мере того как члены следственной комиссии удалялись от Петербурга и приближались к Казани, движение в пользу самозванца обозначалось в более резких и определенных формах. На пути от Саратова до Пензы все крестьяне, «как государевы, так и помещичьи», уверяли курьера Полубояринова, что Петр III жив и пожаловал многие милости народу.

– Теперь мы освобождены от податей, – говорили они, – будем вольны и ни от кого не зависимы. Теперешнее положение нам несносно, ибо большие дворяне награждаются деревнями и деньгами, а нам нет льготы. По причине войны мы несем большие тягости: рекрутские наборы и разные подати, кои должно платить и государю, и помещикам; приходится метаться в воду.