Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Поручив графу Меллину преследовать Пугачева, полковник Михельсон не имел никаких сведений о том, где находится отряд Муфеля, а между тем главнокомандующий князь Щербатов приказал последнему идти через Карсунь в Пензу, а генерал-майору Мансурову следовать на Сызрань. Высказывая уверенность, что начальники отрядов употребят все способы, чтобы скорее настигнуть самозванца, князь Щербатов писал, что «прискорбно только то, что нет ему [Пугачеву] нигде сопротивления и ни малейшего препятствия. Таким образом, открывая он себе дорогу, отнимает средства у войск к скорейшему совершению его погибели и бежит с такой скоростью, что в пятеро суток более 400 верст делает. Между тем преследующие его деташементы не одним только им занимаются, но, отряженными своими партиями, укрощают и взбунтовавшуюся чернь, которая, наполнясь сей заразой, производит убийство дворянам»[665].

Это донесение князя Щербатова было последним, так как он был отозван в Петербург и сдал начальство над войсками князю П.М. Голицыну.

Глава 18

Удаление князя Щербатова и назначение главнокомандующим князя Петра Михайловича Голицына. – Рескрипт императрицы. – Впечатление, произведенное в Петербурге известием о разграблении и сожжении Казани. – Собрание Государственного совета. – Назначение графа Петра Ивановича Панина главнокомандующим. – Посылка новых войск на театр действий. – Заключение мира с Турцией. – Меры, принятые в Москве для отражения Пугачева в случае его появления. – Инструкция, данная графу П.И. Панину. – Письмо императрицы князю М.Н. Волконскому. – Число войск, поступивших под начальство нового главнокомандующего. – Увещевание Синода духовенству и народу.

Известие о том, что Пугачев оставил позади себя большую часть войск, высланных для его преследования, и приближается к реке Каме, было крайне неприятно императрице. «Ее величество, – писал Г.А. Потемкин к графу З.Г. Чернышеву[666], – из рапорта г. Брандта с неудовольствием изволила усмотреть, как Пугачев, столь грубый разбойник, умеет, однако же, отыгрываться от наших генералов».

Приписывая прорыв самозванца в Казанскую губернию оплошности и бездеятельности главнокомандующего князя Щербатова, императрица приказала отозвать его ко двору, а вместо него был назначен 8 июля главнокомандующим князь Петр Михайлович Голицын[667]. Князю Щербатову приказано было прибыть в Петербург для изустного донесения «о настоящих того края обстоятельствах»[668].

Отсутствие войск в приволжских губерниях и опасение, что Пугачев может свободно дойти и до Москвы, заставили правительство, «для избежание всякого нечаянного случая», отправить в распоряжения князя М.Н. Волконского Великолуцкий пехотный полк из Петербурга, донской Краснощекова из Новгорода и Владимирский драгунский – из Вязьмы[669].

«Уповая, – писала при этом императрица князю Голицыну[670], – что указ мой, о принятии начальства над войсками, к вам уже дошел, потому и уведомляю вас, что я, получив известие, что злодей с его толпой впал в пределы Казанской губернии, приказала нарядить полки: пехотный Великолуцкий, донской казачий и драгунский Владимирский – последние два скоро в Москву прибудут. Командир оным назначен от меня генерал-майор Чорба. Сие войско будет в окружности Казани, как обсервационное, которому, по усмотрению пользы, действовать согласно с вами.

Вам же предполагаю я за полезное учредиться так, чтобы деташементы генерал-поручика Деколонга сочиняли кордон ради охранения границ сибирских, куда бы злодеям вход заградили. Такой же кордон нужен и к стороне башкирцев, на что пехоты вашей достаточно будет.

Обеспечив таким образом проходы неприятелю, удобно вы можете обращаться на поиски, имея при себе главную часть конницы и небольшое число облегченной пехоты, которая нужна вам ради прикрытия артиллерии. И с сим легким корпусом, следуя по пятам злодеев, не трудно будет прижать их к которому ни есть неподвижному пехотному вашему посту или к деташементам, расположенным на кордоне. Ежели вы, на месте будучи, не предусматриваете чего неудобного в сем моем предположении, то, соображаясь оному, снеситесь с г. Деколонгом и начинайте с Богом.

Я ожидаю от усердия вашего ко мне полезных следствий».

Волнения, возникшие в Нижегородской губернии, были причиной того, что указ и рескрипт были получены только в конце июля и князь П.М. Голицын мог вступить в командование войсками лишь 1 августа[671].