Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

К сожалению, приступая к изложению печальной страницы саратовских пререканий, мы должны разойтись с большинством исследователей этих событий. Люди военные, на обязанности которых лежит защита и оборона, имеют свою точку зрения, руководствуются издавна усвоенными ими правилами и законами и не могут согласиться с гражданскими воззрениями. Вот почему мы должны не иначе как с грустью сказать, что в Саратове нашлись люди, преследовавшие свои личные интересы, не заботившиеся о благе общем и не чуждые местничества, причинившего немало бед на Руси. Во главе противников Бошняка и лиц, наиболее подлежащих осуждению, стоял управляющий конторой опекунства иностранных поселенцев, статский советник Михаил Михайлович Ладыженский, к которому присоединился, без всякого основания и повода, но единственно по ветренности своего характера, заносчивости, наклонности к превышению власти и желанию играть известную роль, – гвардии поручик Гавриил Романович Державин. Противодействие этих лиц полковнику Бошняку тем прискорбнее, что оба его противника были люди военные и, следовательно, обязанные знать важное значение коменданта, его права и в то же время обязанные безусловным исполнением распоряжений высшей власти. Им было известно, что независимо от чинов комендант есть хозяин гарнизона и всех находящихся в городе команд. Ладыженский служил прежде в инженерном ведомстве и был бригадиром. По недавнему назначению на тогдашнюю свой должность, он сам называл себя человеком новым, но считал себя старше полковника Бошняка, бывшего саратовским комендантом и исправлявшим должность воеводы. Ладыженский смотрел на себя как на первое лицо в городе, был обижен тем, что Кречетников предпочел ему Бошняка, а Державин считал себя не подчиненным даже и астраханскому губернатору. Интриги Ладыженского и Державина были причиной печальных событий, совершившихся в Саратове в начале августа 1774 года.

Ввиду опасности, угрожавшей городу от надвигавшейся толпы самозванца, полковник Бошняк намерен был приступить к его укреплению и сосредоточить в нем все силы[765].

24 июля он отправился в опекунскую контору, где и имел совещание с членом ее, статским советником Ладыженским, и вызванным в Саратов из Малыковки лейб-гвардии Преображенского полка поручиком Г.Р. Державиным[766].

На совещании этом было положено: оставить только самое необходимое число войск в колониях, а все свободные команды собрать в город, раздать им патроны и пули, привести в исправное состояние имевшиеся при опекунской конторе четыре пушки и одну мортиру, и снабдить их двойным комплектом зарядов, а для разведывания о неприятеле учредить в разных местах разъезды из казаков, бывших в распоряжении Державина. При этом совещавшиеся пришли к такому заключению, что, будучи окружен высокими горами, Саратов не мог быть укреплен вполне. Обширность города отнимала все способы «сделать такое укрепление, которое бы в короткое время в оборонительное состояние приведено быть могло, да и военной команды на закрытие оного столько же недостаточно, сколько и артиллерии». По заявлению Бошняка, он мог набрать в городе не более 10 чугунных пушек, да и те были на лафетах, поврежденных во время пожара. Поэтому решено было, для исправления городских орудий передать их в мастерскую артиллерийской команды, состоявшей при опекунстве иностранных. Что же касается до плана защиты города, то постановлено было, в случае приближения к Саратову самозванца, не допуская его до города, встретить в поле всеми соединенными силами и стараться разбить его. Для безопасного же отступления, в случае неудачи, и для предоставления жителям возможности укрыться от зверства и неистовства мятежников, решено было устроить земляное укрепление вблизи города и на самом берегу реки Волги, там, где находились провиантские магазины, принадлежавшие опекунству иностранных. В этих магазинах хранилось до 20 тысяч четвертей муки и значительное количество овса. По мнению совещавшихся, вблизи города не было лучшего и удобнейшего места для укрепления, которое, примыкая к берегу реки, могло бы выдержать осаду до прибытия подкреплений и обеспечить гарнизон и жителей как хлебом, так и водой.

В этом укреплении предполагалось собрать все семейства защитников, содержать колодников под охраной небольшого караула, а казенное вино погрузить на судно и поставить на якоре против укрепления; все же остальные суда затопить, чтобы мятежники не могли ими воспользоваться.

Как бывший инженер, Ладыженский составил проект укрепления, а полковник Бошняк обещал 25 и 26 июля выслать на работу городских обывателей.

Представляя Кречетникову копию «с общего консильного определения», полковник Бошняк присовокуплял, что укрепление это необходимо, чтобы, в случае нападения мятежников, «сохранить целость высочайшего интереса (деньги и провиант) и жизнь всякого гражданина с имением»[767].