Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Накануне приезда Державина в городе получено было известие, что Пугачев прошел уже Алатырь и занял Саранск, находившийся не далее 800 верст от Саратова, и тогда Бошняк успел собрать наскоро до 40 человек и отправил их на работу укрепления. Рабочие эти были большей частью женщины и малолетние с деревянными лопатами, и потому успех работ не отвечал принятому решению построить укрепление по возможности в кратчайший срок. Видя безуспешность работы, М. Ладыженский собрал в тот же день совет, в который были приглашены: комендант, члены опекунства иностранных, главный судья низовой соляной конторы Жуков, ратман саратовского магистрата и несколько «первостатейных» купцов. Совещавшиеся опять признали невозможным укреплять весь город и решили построить укрепление у провиантских магазинов, причем ратман и купцы обещали вооружить от себя до 500 человек и обязались подпиской прислать на другой день на работу по одному человеку с каждого купеческого двора, а «если нужда потребует, то, сверх того, прибавить сколько будет можно»[774]. На вопрос о средствах вооружения этого укрепления саратовский комендант отвечал, что для девяти находящихся при воеводской канцелярии чугунных пушек он успел сделать 90 зарядов. Признавая это число слишком недостаточным, собрание постановило поручить освидетельствовать городские пушки артиллерии майору Семанжу, рассортировать снаряды, а коменданту прислать в контору опекунства ведомость о численности его команды и сведение, сколько он может приготовить еще снарядов.

Такое постановление устраняло не только всякую самостоятельность саратовского коменданта, но и лишало его первенства в защите города. Полковник Бошняк не мог помириться со второстепенной ролью и передать главенство в руки Ладыженского.

Саратовский комендант отказался принять участие в постройке укрепления, доказывая, что оно будет совершенно в стороне от города и притом в яме, так что защищать его невозможно. Он советовал возобновить прежний городской вал, обнести его снаружи рвом с палисадом, построить на нем батареи, а впереди рва накидать рогатки. Бошняк доказывал, что если город будет защищен, то и провиантские магазины будут целы; что если предлагаемые им средства будут приведены в исполнение, то Саратов будет достаточно обеспечен от покушений мятежников. Он требовал, чтобы Ладыженский вместе с ним осмотрел городской вал, присовокупляя, что пушек своих для исправления в артиллерийскую команду при опекунстве не отдаст, и просил прислать ему человек до 20 рядовых для делания зарядов.

Предоставляя опекунству иностранных построить небольшое укрепление у магазинов, полковник Бошняк говорил, что оставить город без защиты он не может, потому «что церкви Божии будут обнажены, к тому же острог с колодниками и немалое число вина останется на расхищение злодеям».

Ладыженский и его клевреты доказывали, что город защищать не стоит; что после пожара он имеет весьма мало строений, что большинство населения живет в шалашах и возобновлять городской вал не позволяет время.

Пререкания эти повели к тому, что ни та ни другая сторона не приступали к работам, и тогда Ладыженский вместе с Державиным отправились сами к Бошняку для совещаний. Они согласились, чтобы внутри города сделать укрепление, которое заключило бы в себе: собор, женский монастырь, Никольскую и Казанскую церкви, дом соляной конторы, воеводскую канцелярию с острогом и винные погреба. Ладыженский составил план такому укреплению, но Бошняк отказался его принять потому, как доносил он впоследствии[775], что тогда пришлось бы сломать многие дома, «дабы удобнее по неприятелю пальбу производить». Саратовский комендант справедливо говорил, что, оставляя эти дома, мы даем средства неприятелю подойти безнаказанно к укреплению и укрыться в них. Тогда Ладыженский взял на себя труд, ничем не оправдываемый, разъяснить Бошняку его положения.