Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

«Я не могу надивиться вашему упрямству и непостоянным рассуждениям, – писал Ладыженский саратовскому коменданту[776], – ибо вы в один день соглашались и с подписанного вами приговора отступили, не ведаю почему; я не вижу никаких правильных резонов отступать вам от собственных ваших мыслей. У меня инженеров хотя и нет в команде, а артиллерийские иные больны, а иные заняты при команде, но совсем тем капитана Дурова к вам посылаю, а притом по-приятельски прочтите посланную при сем бумажку[777], по которой вы ясно увидите должность вашу и можете из того заключить, что вы только возмечтали быть комендантом, будто в крепости. Вам надлежит наперед взвесить на весах пользу и бесполезность мест и стараться споспешествовать общей и государственной пользе, а не отвращать благонамеренных людей, кои готовы были положенное исполнить. Конторе же не безызвестно и то, что вы последовали более прошению или совету пахотных солдат, бобылей, коим о существе дела и знать не должно, а быть слепо в повелениях воеводской канцелярии, которой вы теперь управляете, ибо по собственной вашей должности не можете вы, кроме батальонных солдат, никому делать приказание. Впрочем, желаю вам успеха, а контора не соглашается оставить великой провиантский магазин без закрытия, ибо лучше потерять деньги, нежели хлеб, потому что, потеряв оный, уморим двадцать пять тысяч народа с голоду. Вы требуете ответов от конторы, которая не будет вам приятно отвечать, и, того хуже, зовете вы меня в воеводскую канцелярию смотреть вашего плана, кажется, забывшись[778]. Пожалуй, государь мой, высеки ты этого дурака писаря, который вашим постоянством поколебал. Впрочем, верьте, что я по-прежнему ваш усердный слуга.

Р. S. Пишу к вам партикулярно для того, что не хочется еще вас обличить, однако неминуемо контора принуждена будет представить куда надлежит. Ведь пушки-то, братец, не у коменданта, но у воеводской канцелярии в команде».

Эта грубая и недостойная выходка была усилена еще письмом, написанным Г.Р. Державиным, не имевшим на то ни повода, ни права и присоединившимся к Ладыженскому по своей взбалмошности.

«Когда вам, – писал Державин Бошняку, – его превосходительство г. астраханский губернатор П.Н. Кречетников, отъезжая отсюда, не дал знать, с чем я прислан в страну сию, то через сие имею честь вашему высокоблагородию сказать, что я прислан сюда от его высокопревосходительства покойного генерал-аншефа и кавалера А.И. Бибикова, вследствие именного ее императорского величества высочайшего повеление по секретной комиссии и предписано по моим требованием исполнять все»[779].

Нося мундир Преображенского полка почти случайно, только потому, что состоял в чине поручика, не имея никакого понятия о военной службе и дисциплине и об обязанностях и правах коменданта и толкуя по-своему полномочия, ему данные, Державин явился слепым орудием Ладыженского. Он уверял, что относительно укрепления города Бошняк не может спорить с Ладыженским, «яко служащим [служившим?] штаб-офицером в инженерном корпусе», и должен подчиниться ему.

Что же касается до желания коменданта защищать город и церкви Божии, «то на сие, – писал забывшийся Державин, – окромя всех господ штаб– и обер-офицеров, находящихся здесь, согласных со мной, объяснить вам имея, что комендант вверенной себе крепости никак до конца жизни своей покинуть не должен, тогда, когда уже он имеет ее укрепленной и довольной людьми и потребностью в защите оной; ежели ж всего оного не имеет, так как теперь и сожженный город Саратов, имеющий единственное именование города, то должен он непременно находить способы, чтоб укрепиться в пристойном но правилам архитектуры месте и в нем иметь от неприятеля оборону. Мы же, как в вышеупомянутом определении согласились, чтоб малое число оставить для защиты ретраншемента, а с прочими силами идти навстречу злодея; то чем вы свой обширный вал, выходя навстречу злодею, защищать будете, это никому не понятно. Да и какое вы, не зная инженерного искусства, лучшее укрепление сделать хотите, то также всем благоразумным неизвестно. Церкви Божии защищать, конечно, должно; но как церковь не что иное есть, как собрание людей правоверных, следовательно, ежели вы благоразумно защитите оных, то в них защитите и церковь».