Пулемет для витязя

– Все там же, – буркнул гильдиец, не отрываясь, впрочем, от своей работы. И только сейчас кентарх осо-знал, что именно его копошение в твердовой руке вызывает новые приступы боли. – В прошлый раз, с перебитой спиной да разорванными внутренностями, ты мне больше нравился. Лежал себе спокойно, не ныл. Как труп. Впрочем, – протянул он задумчиво, чем-то там щелкая и пронзая шуйцу разрывающим нутро спазмом, – впрочем, ты, по большому счету, жмуриком и был.

– Так это, – до Тверда стало доходить. – То самое место?

– Не совсем то самое. Но ход мыслей у тебя верный. Оно такое же. Их вообще понатыкано по окрестностям стольного града четыре штуки. Ну, и в других местах, как я, помнится, уже говорил, тоже можно сыскать. Правда, зайти получится не у всякого…

– А у нас как получилось? Я тащил тебя. Потом споткнулся и упал…

– Запнулся? Н-да.

Новгородец поднялся со странного вида табуретки, обтянутой, насколько мог определить Тверд уголком своего зрения, белой кожей. Звякнув какими-то не иначе как пыточными инструментами, которых кентарх, как ни косился, разглядеть не сумел, подошел к изголовью небывалого ложа. Он, кстати, тоже был в таком же белом балахоне. И от его рук также тянулись куда-то за поле зрения Тверда прозрачные и длиннющие кишки трубок с жидкостями.

– Запнулся ты, неловкий мой товарищ, о тот самый черный полированный камень, который я тебе рекомендовал не трогать.

– Так там такие потемки были, что я носу своего увидеть не мог! Какой еще там камень? И какой идиот в таком мраке станет ставить черные камни?!

– Отполирован он таким образом, что отсвечивает своим гладким боком даже в темноте. Для того, собственно, его и шлифовали. И ты первый, кто его не заметил. Глаза, что ль, закрытыми держал?

– Нет, – буркнул кентарх, не собираясь рассказывать, что двигался по треклятому кротовьему ходу что рак, задом вперед.

– Я ж не зря говорил, что к нему нужно приложить именно руку. И не хрен пойми какую, а именно мою. А ты уж не знаю, сапогом по панели бухнул или задницей на нее присел, только она зафиксировала чужеродное проникновение – и тут же инициировала впрыск… хм… токсичного вещества.

– Чего?

– Отравленного.

– Но… когда я тебя волок, ты уже потерял столько крови, что вырубился окончательно и бесповоротно. Как бы ты в таком случае оказался бодрячком да еще весь утыканным какими-то кишками?

Прок дернул губами и кивнул головой – мол, уважаю, додумался.

– Фокус в том, что на разных людей этот токсичный газ действует по-разному. У меня, например, к нему иммунитет. Привитый. Приобретенный. Понимаешь?

– Конечно, нет, – передразнив тон чудного купца, не особенно вежественно проворчал Тверд. – И очень сильно надеюсь, что ты хоть сам понимаешь, что несешь.

– Н-да. Как бы тебе объяснить? Этой хм… хмарью… меня пичкали долго и упорно. Для того, чтобы организм научился ей противостоять. И теперь она у меня не вызывает таких, как у тебя, видений. Эффект совсем другой – от этой заразы мое тело начинает активно вырабатывать адреналин, – поймав сердитый взгляд Тверда, яснее ясного намекающий, что и это слово для него тоже темнее темного леса, он тут же исправился. – Кровь насыщается и начинает чуть ли не бурлить в венах. Отчего меня тут же подрывает на ноги.

– Как живая вода, что ли?

– Строго говоря, она и есть. Никакого сказочного дыма без реального огня в этом мире не бывает. Только, как видишь, в данном случае это не совсем вода. Не тот концентрат, что вводится посредством инъекций. Да и эффект дает краткосрочный, и если вовремя не получить необходимую помощь, когда он сойдет на нет, организм будет истощен еще больше, чем до того. А это, скорее всего, верная смерть.

– Но здесь-то мы как очутились?

– Проще простого. Очнувшись, я открыл проход в схрон, забрался внутрь, активировал медицинскую капсулу… Ну, прости, не знаю, как это перевести на твой язык. Она инициировала протокол срочного оперативного вмешательства – и через какое-то время я снова очнулся. Уже заштопанный.

– А я-то какого хрена тут делаю? Привязанный.

– О. С тобой, конечно, неловко вышло. Этот черный камень – не только ключ от пещеры сокровищ, но и… капкан для непрошеных гостей.

– Твою мать! А почему ж ты, тварь, так живо расписал мне свой расчудесный полированный камень, но ни слова не сказал, что там еще и капкан, рвать его, имеется?!

Прок пожал плечами. У любого другого человека этот жест обозначал бы признание вины. Но Тверд очень сильно сомневался, что гильдиец, знающий кучу непонятных и бессмысленных слов, даже не догадывается, что обозначает такое простое понятие, как «вина».

– На самом деле не понимаю, как ты мог камень не увидеть. Очень полезная и продуманная на самом деле вещь, не раз здорово выручала…

– Да я срать хотел, как там она тебя выручала! – так яростно прокричал Тверд, что даже ненароком заплевал белый халат гильдийца. – Меня-то, как видишь, капкан этот выручил не особенно удачно! И какого хрена ты меня тогда здесь привязал?! Тащи давай меня в эту свою хрень, которая на тебя, носка штопаного, заплат наложила!