Пункт назначения: Счастье

Когда он был молодым[221], его люди кочевали на лошадях по всем Великим Равнинам. Их жизнь всегда вращалась вокруг двух важнейших событий. Они охотились и готовились к войнам, которые вели против враждебных племен на своих землях. Все, что они делали, являлось подготовкой к одному из этих двух организующих полюсов жизни. Если они готовили пищу, то это было подготовкой к охоте или битве. Они организовывали ритуальный Танец Солнца и так просили сил для охоты или битвы. Даже имена им давались в зависимости от роли на охоте или войне.

Таков был их мир.

Вождь описал многие правила своего мира. Центром мировоззрения племени «Ворон»[222] была посадка так называемых жезлов храбрости – обструганных деревянных копий. Объезжая равнины, они отмечали территорию племени, втыкая жезлы в землю. Палка означала: любой, кто проникнет на обозначенную территорию, является врагом и будет атакован. Самое значительное, что мог сделать человек в культуре «Ворона», – это сажать и защищать жезлы храбрости. Это была основа их морального видения.

Вождь продолжал описывать правила своего затерянного мира в мельчайших подробностях. Он вызывал в воображении свою жизнь, духовные ценности своего народа, их взаимосвязь с буйволами и соперничающими племенами. Это был мир, такой же сложный, как цивилизации Европы, Китая или Индии, структурированный правилами и наделенный смыслом.

Однако ковбой заметил, что в его истории есть что-то странное. Вождь был подростком, когда пришли белые европейцы. Дикие буйволы были перебиты, народ «Ворон» был истреблен, а выжившие были загнаны в резервации. История вождя всегда заканчивалась на этом. Об остальной части своей жизни он не рассказывал историй. Ему нечего было рассказать.

Он доходил до момента, когда его народ был заперт в резервациях, и говорил: «После этого ничего не происходило»[223].

Конечно, ковбой знал, и все знали, что вождь совершил много дел в своей жизни. Многое произошло и после. Но в очень реальном смысле мир умер для него и для его народа.

Определенно, они могли продолжать сажать жезлы храбрости в землю, но зачем? Кто собирался нарушать границу? Как ее можно было защищать? Конечно, они могли говорить о храбрости, самом ценном их качестве. Но как они могли проявлять храбрость, имеющую смысл, когда больше не было ни охоты, ни войны? Они могли все еще исполнять Танец Солнца, но для чего просить об успехе, раз нет ни охоты, ни битв? Как они могли показать амбиции, дух или отвагу?

Даже повседневная деятельность казалась бессмысленной. Раньше питание было подготовкой к охоте или битве.

«Очевидно, что «Вороны» продолжали готовить еду, – объяснял философ Джонатан Лир[224], когда писал об этом. – Если бы их спросили, они бы ответили, зачем это делают. Дальше, если б это было нужно, они бы могли сказать, что пытаются выжить и сохранить свою семью изо дня в день». Но «больше нет рамок, в которые могла бы вписаться значимость».

* * *

Столетие спустя профессор психологии Майкл Чендлер[225] сделал открытие. Он смотрел новости, когда сообщалась ужасающая история, повторяющаяся из года в год.

В Канаде насчитывалось 196 групп исконных народов (канадский термин для коренных американских групп, которым удалось пережить европейское вторжение. Хотя и в резервациях, дезориентированными, как вождь Много Подвигов и его народ «Ворон»). Как и в США, сменявшие друг друга канадские правительства на протяжении многих лет заявляли о своей решимости уничтожить их культуру. Они отбирали у них детей и воспитывали их в приютах, запрещали родной язык и не давали рассказывать им, как они жили. Это закончилось несколько десятилетий назад. В результате, среди людей, прошедших через все это, и их детей был самый высокий уровень самоубийств в стране. В 2016 году темой передовиц в Канаде стали одиннадцать самоубийств среди исконных жителей в одной резервации за одну ночь.

Майкл хотел понять почему. С 1990-х он начал наблюдать за статистикой самоубийств среди исконных народов, чтобы увидеть, где они случаются. Он заметил нечто, что вызывало интерес. В половине племен самоубийств не было совсем, в то время как в других племенах цифры были очень высоки. Как такое могло быть? Что могло бы объяснить такую разницу? Что имело место в племенах без самоубийств и не происходило в племенах с высоким их уровнем?

У него было предчувствие.

– Исторически правительство относилось к коренным народам как к детям, взяв на себя роль родителей и контролируя их жизнь, – объяснял мне Майкл. – Но в последние десятилетия коренные группы вели борьбу против такого обращения и пытались восстановить контроль над собственной жизнью.

Некоторым удалось вернуть контроль над своими землями, возродить языки, получить в управление школы, здравоохранение и полицию. Они могли управлять своей жизнью сами. В некоторых местах власти предоставили относительные свободы исконным народам, в некоторых – нет.