Пункт назначения: Счастье

– Ему было пятьдесят три года, – рассказывала мне Ули. – И он впервые в жизни нашел свой дом.

Многие люди в Котти, кто примкнул к протесту, чувствовали то же самое. Маттиас Каузен, студент, проживающий в жилищном комплексе, рассказывал мне:

– С самого детства я переезжал с места на место каждые четыре или шесть лет. Но нигде я не чувствовал себя дома так, как здесь. Я никогда не был знаком с таким количеством соседей. Это особенное состояние. У меня никогда не было подобных отношений ни с одним соседом в моей жизни. Да и не многие люди могут похвастаться этим.

В борьбе за понижение арендной платы, в борьбе за Тунджая жители Котти изменяли друг друга. Тот факт, что гей-клуб помог вызволить турецкого парня из беды, впечатлил всех турецких соседей. Мехмет, который очень негативно отнесся к только что открывшемуся гей-клубу, рассказывал мне:

– Когда я познакомился с ними, я осознал, что каждый вправе поступать так, как ему хочется. Мы получили огромную поддержку от «Sudblock»… Клуб определенно изменил меня.

Говоря обо всех событиях в более широком смысле, он замечает:

– Но больше всего я удивляюсь самому себе. Я осознал, что сам могу сделать, разобрался со своими способностями.

Когда люди высказывались насчет странности союза мусульман и геев, самовольных поселенцев и носителей хиджаба, жители Котти посмеивались.

– Это не моя проблема! Это проблема тех, кто так думает! – говорила мне Нурие. – Я не собираюсь ничего доказывать. Если кого-то волнует короткая юбка Таины или мой платок, мне все равно. Нам кажется, что они вполне сочетаются. – Она рассмеялась. – Если вам это кажется ненормальным, обратитесь к психологу! Мы друзья. Моя семья и вся моя жизнь научили меня не судить по внешности. Важно то, что внутри.

Это не было прямой линией к большей терпимости. В ней были зигзаги.

– Каждому следует делать то, что ему хочется, до тех пор, пока он не пытается обратить меня в другую веру, – говорила мне Нурие. – Не уверена, как бы я отреагировала, если б мои дети сообщили, что они геи. Я не знаю.

«Sudblock», гей-клуб Ричарда, предложил стать спонсором турецкой девичьей подростковой футбольной команды. Родители сказали, что поместить название гей-клуба на футболках их дочерей – слишком уж широкий шаг вперед.

Однажды, когда протест выражался уже долгое время, Ричард Штейн находился в своем баре. Туда пришла одна из наиболее консервативно настроенных турецких женщин, в полном никабе, и угостила его пирожными. Он открыл коробку. Она сделала из глазури флаг в цветах радуги на верхушке одного из них.

* * *

Пока «Котти и Ко» собирались вместе, в других местах выселения продолжались. Однажды Нурие познакомилась с женщиной, оказавшейся в ситуации, похожей на ее. Розмари было больше шестидесяти, и она тоже была прикована к инвалидному креслу. Ее так же выселяли из собственной квартиры в одном из районов Берлина, потому что она не могла больше платить за жилье.

– Она много перенесла в Восточной Германии во время коммунистического режима. Ее мучили, она была совсем больна: психически и физически, – вспоминает Нурие. – Меня очень тронуло, что эту женщину пытались выкинуть на улицу.

Поэтому Нурие попыталась предпринять более решительные действия. Когда она слышала о выселении кого-то из жилья, она направлялась туда, часто вместе с Таиной. Пользуясь своим инвалидным креслом, она блокировала проход, так что приставы не могли попасть внутрь.

– Я так разозлилась, что решила блокировать выход любым возможным способом, – говорит она.

Когда прибыли полицейские и попытались ее передвинуть, она предупредила, что ей совсем недавно сделали операцию по удалению желчного пузыря. Это было абсолютной правдой.

– Я сказала: если вы меня тронете и со мной что-нибудь случится, а у меня есть все эти свидетели вокруг, вам будет очень плохо… Я не буду сопротивляться, не буду ругаться с вами, но вы поступаете неправильно. Не прикасайтесь ко мне.

– Видели бы вы их лица. Они совсем не ожидали такого, – рассказывала мне Таина. – Такой протест. Мусульманка в инвалидном кресле, не двигающаяся с места и не испугавшаяся их. Вся их команда выглядела как Дарт Вейдер, а она просто сидела там в своем кресле, улыбалась и говорила: «Я не сдвинусь с места».

Но Розмари выгнали из дома. А через два дня в холодном приюте для бездомных она умерла от сердечного приступа.

Вскоре после этого Нурие сама вынуждена была покинуть свой дом. После долгих и непростых поисков соратники нашли ей другую квартиру недалеко от их района.

Тогда «Котти и Ко» активизировал свою деятельность. Они больше выступали с протестами, доказывали свою правоту, чаще организовывали марши, привлекали больше внимания средств массовой информации. Они активнее копались в финансах компаний, которые владели их домами, и обнаружили, что даже городские политики не понимали нелепые контракты, составленные давным-давно[263].