Пункт третий

Рылевский не сдержался и плюнул ему в ноги, но на сапог не попал; плевок повис на шинели, мгновенно остекленел и застыл последней пуговицей в ряду.

– До трех считаю, – глубоким вибрирующим голосом произнес капитан. – Плевок стираешь, сапог целуешь. Раз…

– То-лик, слу-шай, – обернувшись к звездам, прокричал Игорь Львович и по врожденной интеллигентской привычке к предисловиям истратил таким образом последние, решавшие дело секунды.

Васин ударил его по затылку сзади, расчетливо и точно, с намерением зацепить старую пробоину; голову бросило вперед, Игорь Львович ударился лбом о решетку; звезды вспыхнули, сошли с мест, затекли в глаза и закружились внутри, крепко сцепившись лучами.

Рылевский сполз по стене и упал под ноги капитану.

Васин пошевелил его голову носком сапога, развернул ее и осторожно, чтобы не оставлять следов, накрыл лицо подошвой. Утвердив таким образом свою победу, он вздохнул, нашарил в кармане ключи и пошел к двери.

Обернувшись на пороге, он увидал, что под головою поверженного врага уже появилось темное разлапистое пятно.

3

Слабый свет от далекого уличного фонаря падал на стенку прямо над телефоном, и Александра Юрьевна пристроила записную книжку в центр этого ненадежного тусклого пятна. Прижав холодную трубку плечом, она спичкой осветила диск и стала набирать номер. Тугой и промерзший диск поддавался с трудом и жалобно попискивал; на один набор ушло несколько спичек. Трубка щелкнула и заныла короткими гудками; Александра Юрьевна подышала на пальцы и повторила эксперимент. Проклятые инострахи болтали все как один, передавая из своих тепленьких агентств новости культуры и спорта.

Первым сдалось ей агентство Ассошиэйтед Пресс; приятный баритон ответил любезно:

– Ассошиэйтед пресс, плиз.

– Кэн ай спик ту мистер Каллен? – беззаботно спросила Александра Юрьевна и, не дожидаясь ответа, продолжала: – Ай хэв сам импортант информэйшн энд ай вонт ту си хим – немедленно, нау.

– Вэйт э минит, – оборвал ее баритон, не дослушав дела, и тут же неприятный женский голос спросил по-русски:

– Что передать мистеру Каллену? Я могу записать ваше сообщение.

Дама изъяснялась легко, без малейшего акцента.

– Я хотела бы поговорить с мистером Калленом лично, – твердо сказала Александра Юрьевна.

– Мистер Каллен позавчера вылетел на родину, – объяснила дама. – Если вы оставите сообщение, он получит его сразу, как только вернется.

Сашка мягко опустила трубку. Растопырь карман, тетя. И этот тоже хорош, нашел время, иностраха хренов.

Раскрытая книжка стояла на том же месте, однако света на странице почему-то поубавилось. Александра Юрьевна обернулась и увидела широкоплечего упитанного гражданина, почти вплотную подошедшего к будке; голова его в высокой ушанке застила фонарный свет. Гражданин постучал монеткой о стекло и сказал развязно:

– Долго болтаете, не вам одной надо.

Сашка убрала книжку, вышла и встала рядом, дожидаясь, пока он отзвонится.

Неожиданно он распахнул дверь и громко заговорил:

– Скоро мы их всех пересажаем, всех – на нары, чуть что – иностранцам звонят, сволочи, руки им обломать надо…

Убедившись, что речь его хорошо слышна публике, он кашлянул и продолжал:

– Всех на нары посадим, товарищ капитан, пусть их там уголовники насилуют, будут знать, как иностранцам названивать…

Александра Юрьевна слышала несколько раз о таких дурацких, на манер достоевского мещанина, выходках товарищей, и все же ей очень хотелось принять все это за недоразумение; трудно было согласиться с тем, что эта жуткая и дешевая сценка разыгрывается специально для нее.

Дядька в будке кричал и размахивал руками, будто собирался схватить и обезвредить ее немедленно.

Она двинулась в сторону кольца; дядька догнал ее и потащился следом, сохраняя дистанцию шага в полтора.

– Дозвонишься, дозвонишься, девушка, – бормотал он негромко, – дозвонишься: по звонку – на работу, по звонку – с работы, в барак, иностранцев там нет…

Александра Юрьевна прибавила шагу: на кольце было не слишком людно, но еще вполне прилично, и ситуация враз потеряла свою остроту.

Она стала спускаться вниз по переходу; дядька протопал за нею по лестнице, как слон, обогнал ее и держался теперь впереди; время от времени он оборачивался, подмигивал ей и улыбался, скаля зубы.

У Кукольного театра толпились антрактные курильщики; Александра Юрьевна остановилась возле них и тоже закурила.

Сообразив, что прежние шуточки здесь неуместны, гражданин принял вид солидный и важный и замолчал, стараясь, однако, держаться почти вплотную к Александре Юрьевне.

«В театр, что ли, зайти с этими ребятами, – раздумывала она, – должен же там быть телефон в раздевалке».

Дядька нависал сзади, мешая соображать.

…Так и он зайдет, выкинет еще что-нибудь, а позвонить все равно не даст. Пощечину влепить ему здесь, при народе? Так разорется ведь, ментов позовет, устроит канитель. Надо, значит, от него уходить, и не по автоматам бегать, а прямо туда и ехать: удобно, недалеко, разумно. А там уж точно кто-нибудь есть, кто сообщит сразу…

Александра Юрьевна подошла к зданию театра и встала перед афишей, упражняясь в боковом зрении.