Пункт третий

– Нэ люблю пра чужие дэла гаварить, – с достоинством вставил Магомет.

– А что слышал? – весело спросил улыбчивый джигит с необыкновенно густыми бровями; интерес политика к этому делу был ему весьма приятен.

– Да что гарнизонного перекосило, – с трудом ворочая языком, проговорил Игорь Львович. – И что рот он теперь закрыть не может.

– Так ему, псу, и надо, – злобно сказал высокий. – Пусть спасиба скажет, что не зарэзали.

– Да он тэперь сказать ничего нэ может, – рассмеялся Магомет. – Ну, расскажи, как было, человек интересуется.

Бровастый прапор так долго рассуждал о неизбежности и, главное, справедливости следующего за преступлением наказания, что Игорь Львович успел дважды задремать и проснуться.

– Если он брата маего абидел – я должен, обязан даже его наказать, – философствовал он. – Иначе я сам такой же пес, панимаешь?..

– Да мертвяка мы ему падложили, всэ дэла, – перебил высокий, утомившись болтовней соотечественника.

– Как – мертвяка? – поразилась Александра Юрьевна.

– В кравать ему мертвяка падложили, – охотно пояснил прапор, довольный тем, что именно ему удалось разговорить женщину. – Он приходит вэчером, панимаешь, а там, пад адеялом, мертвяк спит, на падушке галава. А это мы падложили, всэ дэла.

– А мертвяк-то откуда взялся? – не подумав, спросила Александра Юрьевна.

– А это нэ мае дэло, – широко улыбаясь, отвечал чечен. – Я его нэ рэзал, а про чужое дэло нэ гаварю, сэстра.

Рылевский выразительно взглянул на Александру Юрьевну и толкнул ее под столом ногой, нечаянно задев при этом хозяина.

Неправильно истолковавший его чувства Магомет поднялся и сказал небрежно:

– Прасти, брат, нам тут па дэлам схадить нада, а вы атдыхайте.

– Куда еще? – заворчал высокий. – Что за спэшка, зачэм гостя брасать?

– Пашли, патом расскажу, – приказал Магомет.

– А нам, – растерянно проговорила Александра Юрьевна, тоже встревоженная этой непонятной спешкой, – а нам как, если придет кто-нибудь?..

– Нэ придет, – успокоил ее хозяин, – а придет – уйдет, я двэрь запру. – Он улыбнулся, подмигнул Александре Юрьевне и добавил лукаво: – Скучно станэт – тэлевизор включи.

Это был их настоящий ангел-хранитель – улыбчивый дикарь, верный друг, хитроумный мститель, простодушный убийца.

– А может, подождут дела? – жалобно попросила Александра Юрьевна и, заметив явное сочувствие на лицах по крайней мере двух родственников, продолжала: – Давайте еще посидим, потом вместе выйдем.

– Через час вернемся, – пообещал Магомет. – Нэ бойся.

Дверь захлопнулась, и ключ несколько раз повернулся в замке.

Рылевский вздохнул с облегчением, расслабился и опьянел окончательно.

– Поди сюда, Санька, – обратился он к ней; язык его заплетался, на лбу выступил пот, в глазах появился нехороший блеск. – Поди сюда, – медленно повторил он. – Поздороваемся, Санька.

Александра Юрьевна подошла и села на пол подле его стула. Рылевский положил тяжелую ладонь ей на затылок, разворошил волосы и с силой повернул ее голову к себе.

– Не верится, а? – спросил он.

– Не верится, – со вздохом призналась Александра Юрьевна.

За два года таких лагерей человек может и даже имеет право озлобиться, опуститься, сломаться, сойти с ума, умереть, наконец, – но не измениться же тем не менее вот так, природно, что ли, не уйти же в непробиваемую тьму отчуждения, и не от нее, хрен бы и с этим, а от самого себя – прежнего, питерского, настоящего.

Александра Юрьевна глядела на него неотрывно. Щеки его ввалились, глубокие морщины полукружьями расходились от углов рта, виски запали, и кожа на них истончилась, губы отдавали синевой, но не в этом было дело; самое страшное заключалось в улыбке: губы растягивались механически, глаза же оставались пустыми.

– Ну что? Страшен стал? – ухмыльнулся Рылевский.

– Да нет, – тихо отвечала Сашка, продолжая его рассматривать. Впрочем, ничего другого ей не оставалось – голова ее была вывернута влево и вверх.

Желая подчеркнуть внутреннюю трагедию героев, автор злоупотреблял статичностью сцены.

Скосив глаза, Александра Юрьевна углядела будильник; четверть отведенного им для любовных утех часа уже прошла.

Игорь Львович зевнул и ослабил хватку.

– Вздремнем, Санька? – спросил он.

– Может, выпьем сначала? – робко предложила она, дивясь своему вероломству.

– Давайте, – простодушно согласился Рылевский.

Александра Юрьевна быстро разлила по стаканам мутную розоватую чачу, чокнулась с оттяжкой и сказала:

– Со свободкой вас, Игорь Львович.

Все еще не подозревая подвоха, Игорь Львович выпил за свободку до дна.

– Игорь, а зачем мы вообще сюда заехали? – спросила она.

– Хороший вопрос, – с трудом выговорил Рылевский, – своевременный такой… хорошая женщина… хороший вопрос… а? что? – вскинулся он, зацепив локтем тарелку с какой-то чеченской дрянью, – что случилось?

– Все хорошо, спи, спи, – заворковала Александра Юрьевна, – тебе отдохнуть надо перед поездом, ты ляг, давай помогу…

Она подтянула его к дивану вместе со стулом, примерилась и сильно толкнула в плечо. Игорь Львович выругался и повалился на диван, прикрытый аляповатым ковром; во всяком случае, верхняя его часть попала по назначению.