Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Однако неведение относительно существования родства не понималось как основание для освобождения впавшей в грех пары от ответственности. Такой брак продолжал оскорблять Господа и ставил под угрозу благополучие общины. В целях предотвращения кровосмесительных союзов, заключенных по неведению или в силу обмана, священникам вменялось в обязанность тщательно расспрашивать предполагаемых жениха и невесту, а также их родителей, с тем чтобы убедиться в отсутствии потенциального нарушения церковного права¹². Возможно, именно необходимость соблюдать брачные каноны и легла в основу одной из законодательных норм Кодекса Стефана Ду-шана, требовавшей, чтобы все сербы венчались только у своих священников¹³.

Связь по крови («родство»)

Нет ничего удивительного в том, что наиболее жесткие меры против кровосмесительства касались сексуальных отношений именно между теми членами одной семьи, которые жили под одной крышей. Самые суровые епитимьи налагались на прямых кровных родственников. Для отца с дочерью или матери с сыном епитимьи в пределах данной шкалы покаяний всегда были самыми весомыми. Епитимьи варьировались от пяти лет поста до тридцати лет исключения из общины в сочетании с двумя тысячами земных поклонов ежедневно¹⁴. Русский Устав Ярослава предусматривал в дополнение к епитимье весомый штраф в размере сорока гривен¹⁵. Южнославянские уставы предписывали пожизненное исключение из общины и конфискацию имущества¹⁶. Византийское гражданское право, пришедшее к православным славянам через синтагмы и прочие компендиумы, предусматривало смертную казнь за кровосмесительство по прямой линии. Однако не существует никаких доказательств, что славяне усвоили подобную практику¹⁷.

Сексуальные отношения между родителями и детьми были до такой степени чужды мироощущению средневековых славян, что у ряда авторов появились утверждения, будто бы подобное могло произойти лишь по прямому дьявольскому наущению. В данной ситуации вовлеченные в нее лица были скорее жертвами, чем участниками преступления¹⁸. В нравоучительных повествованиях сексуальные отношения между матерью и сыном, будучи наихудшим из возможных прегрешений, использовались именно для того, чтобы показать, до какой степени простирается всепрощение Господне по отношению к истинно раскаявшемуся¹⁹.

Кровосмесительные отношения между братом и сестрой считались лишь ненамного менее серьезным прегрешением, чем между родителями и детьми. Тут уже вмешательство дьявола смягчающим обстоятельством не считалось; похоже, средневековый славянин полагал вполне допустимым, что у брата может возникнуть вожделение к собственной сестре и наоборот. Такого рода грех присутствовал почти в каждом из покаянных вопросников и уставов²⁰. Епитимьи варьируются в пределах от двухлетнего сухого поста до двадцатилетнего исключения из общины. Существовали разнообразные епитимийные традиции для данного конкретного прегрешения;²¹ наиболее употребительными были покаянные нормы святого Василия (предусматривавшие от пятнадцати до двадцати лет), Матфея Бластареса (предусматривавшие пятнадцать лет) и святого Иоанна Постника (предусматривавшие три года и пятьсот земных поклонов). В текстах, где давались раздельные покаянные нормы по поводу кровосмесительства между родителями и детьми или между братом и сестрой, последние, как правило, были немногим мягче. В уставе, где предусматривались двадцать лет исключения из общины за кровосмесительство отца с дочерью, устанавливались лишь пятнадцать лет за подобные же отношения брата с сестрой²². Устав, где предусматривалось девять лет за кровосмесительную связь с матерью, требовал всего лишь пять лет за такого рода отношения брата с сестрой²³. Однако у других церковных правоведов, в частности у автора Устава Ярослава, кровосмесительные отношения с сестрой являлись столь же тяжким преступлением, как и кровосмесительная связь с матерью, за что устанавливалась пеня в сорок гривен?⁴. В некоторых южнославянских уставах сохранялось установленное святым Василием разграничение между кровосмесительной связью с родной сестрой и сестрой единокровной или единоутробной; причем последнее из прегрешений считалось гораздо менее тяжким²⁵.