Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Существовала нравоучительная притча, предупреждавшая об ужасающих последствиях браков между кровными родственниками в целях предотвращения дробления наследственных владений. Сюжет этой притчи был отчасти навеян древнегреческой легендой об Эдипе. Некие принц и принцесса унаследовали от отца по полцарства. Вместо того чтобы разделить земли, царские дети решили пожениться. Зачатый в столь явном грехе ребенок совершил затем еще больший грех: вернувшись из долгого изгнания, он неведомо для себя взял в жены собственную мать³⁶.

Заключить кровосмесительный союз неведомо для себя было вполне возможно. Однако не между братом и сестрой, как рассказывается в притче, поскольку в народе более отчетливо прослеживалась мужская линия, чем женская. Церковное право вынуждено было вводить нормы по поводу случайных кровосмесительных браков четвероюродных братьев и сестер, свершившихся прежде, чем между супругами была установлена истинная степень родства. Правда, священнослужители не были едины во мнениях относительно браков по неведению между людьми, находившимися в седьмой или восьмой степени родства. Некоторые предписывали прекращать подобные браки, причем на мужа и жену налагалась епитимья, как за кровосмесительную связь между некровными братьями и сестрами (десять лет); другие позволяли супружеской паре оставаться мужем и женой, хотя и не без епитимьи³⁷.

В редких случаях покаянные уставы содержали нормы, относившиеся к кровосмесительству гомосексуального характера. Сексуальные отношения между братьями влекли за собой епитимью от семи до двенадцати лет исключения из общины, а с зятем — четыре года³⁸. Эти покаянные сроки были сравнительно короче, чем в случае кровосмесительство с родней той же степени по женской линии.

Свойственники

Как церковное право, так и обычай выводили значительное число родственников по браку за пределы круга возможных супругов. Православные славяне воспринимали мужа и жену как одно целое — очевидно, это являлось преломлением формулы Священного Писания относительно супругов как «плоти единой». Поэтому отпрыски мужа становились отпрысками жены, и наоборот. Мужчина и его невестка, золовка или свояченица были, к примеру, отделены друг от друга лишь двумя «рождениями», а от троюродной сестры его отделяло уже четыре «рождения». Минимальным требованием церковного права было соблюдение степеней свойства при вступлении в брак вплоть до четвертого колена, часто предписывалось соблюдение также пятой и далее степени³⁹.

При подобных расчетах невестка, золовка или свояченица, похоже, занимала в семье то же место, что и кровная, единокровная или единоутробная сестра. Соответственно, следовало бы ожидать, что епитимья за кровосмесительство будет одинаковой. На самом деле диапазон покаянных норм при наложении епитимьи за незаконное сожительство мужчины с женой брата соответствовал церковному наказанию за связь с единокровной, единоутробной или сводной сестрой, то есть от двух до двенадцати лет. Господствовавшая традиция, однако, требовала наложения десятилетней епитимьи (а не двенадцатилетней) за сводную сестру и от пятнадцати и до двадцати лет епитимьи за кровную сестру⁴⁰. За кровосмесительную связь между мужчиной и сестрой жены полагалась епитимья в тех же размерах, но господствовавшая традиция предполагала одиннадцатилетнюк/¹.

В доме средневековых славян наиболее часто родственницей по браку являлась невестка. Даже когда нуклеарная семья превалировала над состоявшей из многих поколений «задругой», во многих хозяйствах членом семьи являлась молодая жена сына. Чаще всего ей было лет тринадцать — пятнадцать, а мужу — ненамного больше. Постоянное проживание в доме родителей молодого мужа позволяло без труда осуществлять наблюдение за молодой парой, пока супруги не наберутся опыта и не достигнут зрелости. Положение в семье невестки было аналогично положению дочери; отец мужа заменял ей родителей. Сексуальные прегрешения с невесткой считались делом житейским, но одновременно трактовались как грубейшее злоупотребление правами главы семьи. Соответственно, епитимья за подобного рода кровосмешение была весьма значительной и доходила до шестнадцати лет⁴². Ряд текстов полагает кровосмесительство с невесткой прегрешением того же рода, что и кровосмесительная связь с дочерью. К примеру, Устав Ярослава предусматривает точно такой же штраф в сорок гривен плюс епитимью⁴³. Хотя имеется большое число академических изданий с фольклорными публикациями по поводу поведения славянских свёкров, эксплуатировавших молодых жен своих сыновей, в покаянной литературе не содержится никаких указаний на то, что именно эта конкретная форма кровосмесительства была более распространена, чем все прочие⁴⁴.