Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

В то время как южные славяне сохраняли византийские церковные епитимьи за изнасилование в более или менее неизменном виде, в гражданские нормы ими были внесены существенные изменения. Согласно нормам византийского гражданского права, на мужчину, изнасиловавшего девственницу, мог быть наложен значительный штраф. Если он не был в состоянии уплатить столь крупную сумму, половина его имущества конфисковывалась и шла в уплату как возмещение нанесенного женщине ущерба. Насильника могли также подвергнуть наказанию за нанесение увечья²⁵. Однако церковное право предоставляло насильнику возможность выбора: мужчина мог жениться на своей жертве, если прежде она не была обручена с кем-либо и если имелось на то согласие ее семьи²⁶. Славянский перевод синтагмы отражал признание того факта, что гражданское наказание и церковная епитимья преследовали разные цели: насильник, наказанный увечьем и штрафом, никогда не станет хорошим мужем для своей жертвь?⁷.

Славянское законодательство предлагало рациональное разрешение правового конфликта между двумя византийскими традициями. Согласно сербскому уставу четырнадцатого века «Лекин Законик», если мужчина «обесчестит» девушку силой, ему предоставлялась возможность, при наличии согласия на то ее семьи, жениться на ней. Девушка и ее семья не были обязаны принять брачное предложение, а, напротив, могли потребовать, чтобы насильник был на законном основании выдан им для совершения возмездия. Если же семья жертвы соглашалась на брак, но насильник отказывался от подобного выбора, тогда он был обязан выплатить такой штраф этой семье, «как если бы он совершил убийство или иное ужасное деяние»²⁸. Прочие варианты в южнославянских текстах доходили даже до того, что делали брак с жертвой обязательным, хотел того насильник или нет, причем «даже если она бедна»²⁹. А потому для аристократа, например, обременение невестой низкого социального уровня уже само по себя являлось достаточно тяжелым наказанием. Как только семья девушки считала себя удовлетворенной, единственную претензию со стороны Церкви вызывал сам факт добрачного секса. По этой причине мужчина был обязан исполнить годичную епитимью, точно такую же, какая налагалась на женихов, переспавших с невестой (с ее согласия) до бракосочетания³⁰. Таким образом, южнославянское церковное право считало своей первоочередной целью обеспечение для девушки, утратившей невинность — будь то путем насилия или по собственной слабости, — как мужа, так и, соответственно, прочного общественного положения.

Если же изнасилованная женщина была замужем, то на виновника накладывалась обычная епитимья за прелюбодеяние наряду с наказанием гражданского характера. Согласно уставу «Лекин Законик», насильник платил штраф за убийство («кровь») жертве и ее мужу³¹. Согласно уставу Стефана Душа-на, наказание для насильника зависело от социальной принадлежности как его самого, так и его жертвы. Изнасилование социальной ровни влекло за собой увечье. Крестьянин, изнасиловавший аристократку, подлежал казни³².

В трактовке похищения церковное право было непоследовательным. Существовали нормы, запрещавшие брак между насильником и его жертвой. Византийское гражданское право требовало казнить похитителя тем же оружием, которое им использовалось, чтобы умыкнуть девственницу³³. Другие уставы рассматривали умыкание как частный случай изнасилования³⁴. Существовал целый ряд конкретных положений, применявшихся в случае умыкания уже просватанной девственницы своим же собственным женихом. Церковь подвергала серьезнейшему осуждению тех, кто способствовал совершению брака путем умыкания, считая это неподобающим для христианина способом венчания. По этой причине родителям невесты разрешалось пересматривать свое отношение к уже согласованному браку, если жених увозил невесту без санкции на то со стороны священнослужителя. В качестве дополнительного свидетельства неодобрения со стороны Церкви на жениха налагалась четырехлетняя епитимья³⁵. Назначая наказание провинившемуся мужчине, Церковь принимала в основном во внимание запретный характер сексуального контакта, а не применение силы по отношению к женщине-жертве.