Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Таким образом, любовь к женщине определена здесь как блуд и поставлена в один ряд с пьянством и чревоугодием. Это представление конкретизируется в образе «пляшущей жены». «Пляшущая бо жена многим мужам жена есть; того дьявол многи прельщает во сне и на яве... Грешно бо есть и скверно, и скаредно (отвратительно) и своему мужу с таковою женою сово-куплятися. Седоша бо, рече, людие ясти и пити, и быша сыти пьяни, и восташа играти плясанием; и по плясании начата блуд творнгги с чюжими женами и сестрами...»³¹

Создается впечатление, что в данном случае перед нами зарисовка, сделанная с натуры, реальное бытовое явление. Характерно, что в нем нельзя обнаружить каких бы то ни было социальных признаков: «Измарагд» выступает против разврата, в какой бы среде он ни возник. Его автор осуждает не только развратных женщин, но и мужчин, которые «от жен своих со ине-ми блудити», и холостяков, которые «со многими любодеяти». Такое поведение рассматривается как «прелюбодеяние, содомское блужение» и ставится в один ряд с клятвопреступлением, клеветой, завистью, татьбой, пьянством, обидой, лихоимством, скупостью и прочей «телесной скверностью»³².

Положительная норма поведения сформулирована «Измараг-дом» так: «речено комуждо своя жена имети» (при этом подразумевается: а жене своего мужа — тем более). Должны ли при этом верные муж и жена любить друг друга и наслаждаться взаимной близостью? «Измарагд» на этот вопрос не только не отвечает, но и не ставит его. Правда, пьянство, стоящее в одном ряду пороков с «блудом», «Измарагдом» отличается от такого «пития», которое «умным на весели есть»³³.

Эта оговорка, по аналогии, могла быть использована читателем для заключения о том, что не всякая близость мужчины и женщины является блудом, но прямо об этом нигде не сказано.

С гневом «Измарагд» обрушивается на всякое «телесное уго-дие» и «телесную нечистоту», а любовь вне брака объявляет дьявольской. Чувства даже доброй, т. е. верной, жены автора «Измарагда» не интересуют. Он хотя и пишет, что многие жены «не любовию с мужьями своими живуще, но ревностями» (сварами). И это как бы предполагает существование и жен, любящих своих мужей, тут же трактует «нелюбовь» как непокорность мужу³⁴. Отсюда следует, что любовь заключается в покорности.

Непременным условием брака «Измарагд» считает венчание: «А се ведомо буди, без венчания жон не поимати никому же, ни богату, ни убогу, ни ншцу, ни работу — без венчания, бо женит-ва беззаконна есть». Считалось, что люди должны вступать в брак один раз в жизни, т. к. уже при второй женитьбе налагается пост в течение года, а при третьей — в течение четырех лет³⁵.

Воинствующие церковники в этом вопросе заняли более непримиримую позицию, которая дала себя знать в связи с борьбой против еретиков и была сформулирована митрополитом Фотием в послании Пскову (23 сентября 1427 г.).

«Первый брак, — пишет Фотий, — закон, второй — прощение, третий — законопреступление»³⁶.

Хотя мы и не располагаем источниками, исходящими от еретиков, нет сомнений, что по вопросу о браке они заняли особую позицию.

В послании 1422 (или 1425) г. митрополит Фотий заявляет о недопустимости женитьбы овдовевших попов и дьяконов, которые в этом случае должны постричься в монахи. «Овдовевшей попадье также нелепо ходигги замуж». Нарушивший это постановление «ради сладострастия» тем самым «преобидеть божье служительство». Аргументация этих постановлений такова: во-первых, поп «не земного царя бо бысть служитель, но небесного»; во-вторых, со смертию жены «пол их телес, то мертвых суть»³⁷.

Оказывается, что Церковь рассматривает мужа и жену как находящихся не только в духовном единстве (оно обеспечивается венчанием), но и в телесном, независимо от их склонностей и чувств.

Характерно, что наставления церковных ортодоксов формировались в связи с их яростным стремлением опровергнуть еретиков. Как ни мало сохранилось данных о взглядах последних, можно утверждать, что они не считали законные браки незыблемыми. Так, из сочинения против монашества, содержавшегося в сборнике еретика Ивана Черного, видно, что еретики учили расторгать законные браки и даже уговаривали замужних женщин бросать мужей, чтобы постричься в монахини. В то же время еретики выступали против исповедуемого монашеством безбрачия³⁷. Не случайно митрополит Фотий в послании 1422 (или 1425) г. вынужден был заявить, что жена вопреки мужу не может постричься в монастырь³⁹. Совершенно очевидно, что официальная Церковь и еретики резко разошлись в понимании свободы замужних женщин. Показательно, что архиепископ Геннадий Новгородский обвинил еретиков в стремлении привлечь к себе тех, кто «слаб и леностей, и удобь к греховному игу преклоняем...». Геннадий прямо писал, что еретики прощают «блуд или прелюбодейство» (послание бывшему архиепископу Ростовскому в феврале 1489 г.)⁴⁰.