Пушкин

Впоследствии два гениальных автора стали близкими друзьями. В любую погоду Пушкин охотно заглядывал к Гоголю и с удовольствием слушал его сочинения. Доходило до того, что если Гоголя не было дома, то Пушкин рылся у него в бумагах, желая знать, что он написал нового. Он все твердил ему: «Пишите, пишите!», а от его повестей хохотал и уходил от Гоголя всегда в веселом расположении духа.

Известно, что Гоголь взял у Пушкина мысль «Ревизора» и «Мертвых душ». В кругу своих домашних Пушкин говорил, смеясь: – «С этим малороссом надо быть осторожнее: он обирает меня так, что и кричать нельзя».[125]

Гоголь писал, что Пушкин «хотел сделать четвертное обозренье в роде английских, в котором могли бы помещаться статьи более обдуманные и полные, чем какие могут быть в еженедельниках и ежемесячниках, где сотрудники, обязанные торопиться, не имеют даже времени пересмотреть то, что написали сами. Впрочем, сильного желанья издавать этот журнал в нем не было, и он сам не ожидал от него большой пользы. Получивши разрешенье на издание его, он уже хотел было отказаться. Грех лежит на моей душе: я умолил его»[126] – сокрушался Гоголь.

Гоголь обещал поэту «быть верным сотрудником» и некоторое время действительно писал статьи для «Современника». Но затем Пушкин и Гоголь разошлись во мнениях; сказалась разница в возрасте: Пушкин в статьях Гоголя находил «много того, что может сообщить журнальную живость изданию», но эта черта ему не нравилась, он считал подобную направленность слишком легкомысленной. Поэтому Гоголь устранился от участия в журнале и уехал за границу.

Одоевский

Князь Владимир Федорович Одоевский – писатель и мыслитель, оккультист, мастер фантастической романтической повести. После смерти Пушкина он перешел от литературной к общественной деятельности, получил известность как филантроп. Много лет спустя он сам так определял свое отношение к великому поэту: «Мы познакомились не с ранней молодости (мы жили в разных городах), а лишь перед тем временем, когда он задумал издавать “Современник“ и пригласил меня участвовать в этом журнале; следственно, я, что называется, товарищем детства Пушкина не был; мы даже с ним не были на ты – он и по летам и по всему был для меня старшим; но я питал к нему глубокое уважение и душевную любовь и смею сказать гласно, что эти чувства были между нами взаимными».[127] Именно Одоевский в некрологе назвал Пушкина «Солнцем русской поэзии».

Надежда Дурова

На страницах «Современника» впервые увидели свет мемуары знаменитой кавалерист-девицы Надежды Андреевны Дуровой, служившей в армии как штабс-ротмистр Александров.

Дурова познакомилась с Пушкиным через своего брата Василия. Летом 1835 г. Василий Дуров, встречавшийся ранее с Пушкиным, написал поэту письмо, где сообщал о записках сестры. Пушкин очень заинтересовался и ответил, что с удовольствием займется их изданием. Весной 1836 г. Пушкин получил «Записки» и писал Дурову: «Прелесть! Живо, оригинально, слог прекрасный. Успех несомнителен. Братец ваш (!) пишет, что лето будет в Петербурге. Ожидаю его с нетерпением. Прошу за меня поцеловать ручку храброго Александрова».

В мае 1836 г. Дурова приехала в Петербург. Она несколько раз была у Пушкина на его каменноостровской даче, он еще несколько раз был у нее и совершенно очаровал кавалерист-девицу своей деликатностью и отзывчивостью. Большой отрывок из ее записок он напечатал в своем «Современнике» с очень лестным предисловием.

Чаадаев

К сожалению, не все друзья Пушкина имели возможность участвовать в издании журнала. Отстранен от литературы в то время оказался Петр Яковлевич Чаадаев – философ и публицист.

Чаадаева считали самым видным и самым блистательным из всех молодых людей в Петербурге. Он был весьма образован, имел отличные манеры и всегда был безукоризненно элегантен. Его дружбы искали и ею гордились.

Карьера светского льва рухнула после написания «Философических писем», которые несколько лет ходили в списках. В этих письмах Чаадаев весьма критически отзывался о русской истории, которую характеризовал крайне негативно: «Сначала – дикое варварство, потом грубое невежество, затем свирепое и унизительное чужеземное владычество, дух которого позднее унаследовала наша национальная власть, – такова печальная история нашей юности».

Публикация в 1836 году первого из «Писем» в журнале «Телескоп» вызвала настоящий скандал. Пушкину эту брошюру привез князь Гагарин. Поэт очень внимательно прочел письмо и адресовал Чаадаеву пространный ответ, в котором решительно не согласился с его взглядами на русскую историю: «ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал».